Ненаглядная жена его светлости - Натаэль Зика

– Я вам не нравлюсь, как женщина. Так?

– Допустим.

– Вас мне тоже навязали.

– Да ну?

– И вы мне совершенно не нравитесь. Как мужчина.

– В самом деле?!

– Предполагаю, что мы не можем аннулировать наш брак.

– Правильно.

– Значит, у нас с вами один только выход – разъехаться. И чем скорее, тем лучше. Вы будете вести такую жизнь, какую привыкли. Будете избавлены от  необходимости каждый день встречаться с нелюбимой женщиной, вывозить её на балы... или куда там положено вывозить жён? Скрывать от супруги наличие любовниц... Сплошной геморрой! То есть я хотела сказать – одни хлопоты и никакого удовольствия.

Герцог мрачно смотрел на жену, но пока не перебивал.

– Теперь рассмотрим ситуацию с моей стороны.  Я не желаю постоянно натыкаться на ваших любовниц и делать вид, что  их присутствие в моём доме – нормально.  Также не имею ни малейшего желания каждый день наблюдать  вашу недовольную физионо... лицо и выслушивать бесконечные голословные обвинения. Я неприятна вам, вы несимпатичны мне, так зачем продлевать мучения друг друга?

– О каких это голословных обвинениях идёт речь? Я не припомню, чтобы выдвигал что-то подобное.

– Как это? А моя не невинность? – Соня выпрямилась и уверенно посмотрела на несколько опешившего мужчину. – Откуда вы взяли, что у меня был или есть любовник?

– Но... миледи... я даже не знаю, что ответить! Неужели вам недостаточно того факта, что в брачную ночь я обнаружил, что... кто-то меня уже опередил?

– Простите, я, если вы помните, потеряла память. Не объясните, по какому признаку вы это поняли?

Герцог с полминуты молча рассматривал Софью, потом сглотнул и покатал желваки.

– Впервые вижу такое бесстыдство! По какому признаку, спрашиваете? Я не ощутил препятствия! И на простыне не было ни капли крови. Этого достаточно, же-е-ена-а-а?

– Простите, а меня осматривал лекарь... после брачной ночи? – поинтересовалась девушка. – Нет? Я так и думала.

– А что это меняет?

– Многое. Лекарь мог бы подтвердить, что это был именно мой первый раз! И рассказать, что первый... гм... контакт с мужчиной не всегда сопровождается кровотечением. Как может варьироваться величина и... гибкость препятствия.

– У невинной девушки не может быть таких познаний!– рыкнул герцог, медленно поднимаясь со стула.

И Соня поняла, что перестаралась.

Вот кто за язык тянул? Так хорошо начиналось, муж почти согласился отправить её поскорее и подальше, а теперь стоит и пепелит взглядом. Из ноздрей только что пар не валит.

Оу, а герцог-то у нас собственник!

– Я люблю читать! – и в доказательство подняла и развернула титульной стороной к супругу книгу по географии герцогства, а следом другую – Свод законов.

У его светлости с еле слышным щелчком отвалилась челюсть.

– И немного увлекалась лекарским делом, – добавила Соня, с удовольствием созерцая потрясённое выражение лица мужчины.

Другой вопрос, что всё это происходило не в этом мире...

– Вы это читали или рассматривали картинки? – супруг кое-как справился с изумлением и перешёл в наступление.

Соня возмущённо фыркнула.

– И... что-то понимали?

– Всё изучить не успела, но в общих чертах усвоила. Можем даже поговорить, к примеру, о селенитовых рудниках. Или Топком озере и заливных лугах Предлесья. А ещё обсудить уложение о наказаниях. Не хотите?

– В другой раз...

– Как скажете, – кивнула Софья. – Ия... как все девушки, переживала из-за брачной ночи, поэтому искала ответы – в книгах и... у замужних женщин. Поэтому  неплохо представляю, что должно происходить между мужчиной и женщиной. И какие бывают варианты.  Нравится вам это или нет, но до встречи с вами, милорд, я никогда не была с другим мужчиной! – девушка упрямо вздёрнула вверх подбородок. – Вы  не доверяете мне, подозреваете, обвиняете. Я тоже не вижу ни одной причины, чтобы вам верить. Ив этих условиях раздельное проживание – лучший выход для всех.

– А наследник? – вкрадчивым голосом поинтересовался Арман.

– Вам его и леди Адель может родить. Скажете всем, что он от меня, делов-то! – пожала плечами Соня. – Давайте я прямо завтра и поеду, а?

– Две недели! – рявкнул его светлость. – Две недели, как сказал лекарь, а потом... потом... Будет видно!

И вынесся из спальни, со всей дури хлопнув о косяк дверью.

Вот и поговорили как взрослые и разумные люди... И чего завёлся, спрашивается? Сам же хотел отослать, а стоило ей с радостью согласиться – тут же передумал.

Семь пятниц на неделе, а ещё целый герцог!

У-у-у, редиска!

Следующая неделя прошла как один день, повторившийся семь раз.

Поскольку обыск выявил немало нарушений как в материальном плане, так и в личных отношениях, его светлость взялся за ревизию всерьёз. Результаты  удручали: в его замке не воровал только он сам.

Арман всегда думал, что присмотр за слугами и ведение хозяйства исключительно женская прерогатива. Да ему раньше и нужды не было что-то проверять – вдовствующая герцогиня Д’Аламос  прекрасно со всем справлялась! Но когда от злокачественного несварения желудка скоропостижно скончался любимец матушки, его младший брат,  несчастная мать впала в  отчаянье. И целыми днями только плакала и молилась, совершенно забросив заботу о замке и старшем сыне. Он не знал, за что хвататься в первую очередь!

А тут ещё на него свалилась вдова Анри – прекрасная Адель! Ну не оставаться же женщине в доме, где она  подверглась нападению? Она так плакала, так убивалась! И так жалобно молила не оставлять её, что сердце Армана не выдержало, и он забрал невестку в свой замок.

Вместе переживать горе легче, ведь верно? Кто поддержит  лучше, чем  родной человек?

И  с облегчением передал в её руки  обязанности хозяйки, заодно защитив её магическим договором от поползновений одного дальнего родственника – чем брать в дом экономку со стороны, лучше  передать все полномочия в руки не чужого человека.  Уж за ним-то приглядывать не потребуется!

А спустя год он первый раз пришёл к ней в спальню.

Что таить, Адель ему давно нравилась и втайне он завидовал брату – красавица, умница, затейница. Всегда в хорошем настроении! Сокровище!

Он уже думал узаконить  их отношения и даже обратился к его величеству за разрешением на левиратный брак. Но тут-то и всплыл злополучный договор!  Он о нём и думать забыл, погрузившись сначала в скорбь по отцу, потом в траур по погибшему брату. А уход матери в монастырь  его едва не доконал, оказавшись последней каплей в череде свалившихся на голову неприятностей.