Сверкающий цианид - Агата Кристи

Непонятная вещь, какой-то инстинкт, заставлял ее таить отСтефана собственную страсть, ее безраздельную преданность. Она полюбила его стой минуты, как он подошел к ней в резиденции министра-координатора,прикинувшись смущенным, притворившись, что не знает, кто она такая.

Но он-то все знал. Она и сама не понимала, когда это дошлодо нее. Как-то, вскоре после свадьбы, он объяснил ей суть тонких политическихманипуляций, необходимых для того, чтобы протащить какой-то закон.

И тогда сверкнуло в сознании: «Это мне что-то напоминает.Что?» Потом она поняла: это, в сущности, и есть та самая тактика, которую онприменил тогда в резиденции министра-координатора. Она без удивления воспринялаэто открытие, словно оно долгое время таилось в глубине сознания и вот наконецвсплыло на поверхность.

С самого начала их совместной жизни она поняла: он не любитее так же сильно, как она любит его. Но она объясняла это тем, что он просто неспособен на такую любовь. Сила собственной страсти удручала ее. Стольбезрассудное, неистовое влечение, она знала, нечасто встречается среди женщин!Она бы охотно умерла ради него; ради него она готова была пойти на ложь,преступление, страдания! И вот, смирив свою гордость, она довольствовалась темположением, которое он отвел для нее. Он нуждался в ее содействии, симпатии,интеллектуальной поддержке. Ему был нужен ее ум, но не ее душа, и тематериальные выгоды, которые давало ей происхождение.

При этом она не позволяла себе выражать свою преданность,чтобы не поставить его в неловкое положение, зная, что он не может заплатить ейтой же монетой.

И она искренне верила, что нравится ему и что он получает вее обществе удовольствие. Она надеялась, что с годами, когда окрепнут ихнежность и дружба, ее ноша значительно облегчится.

Как бы то ни было, думала она, он любит ее.

И вот появилась Розмари.

Временами, до боли закусывая губы, Сандра недоумевала, какможет он воображать, будто она ничего не замечает. Она знала все с самой первойминуты — там, в Сан-Морице, — когда заметила взгляд, брошенный им на этуженщину.

Она точно знала, в какой день эта женщина сделалась еголюбовницей.

Она знала, какие духи эта тварь использует.

Умное лицо Стефана, его рассеянный взгляд ясно говорил ейвсе, о чем он вспоминает, о чем думает, — об этой женщине, у которой он толькочто был!

Сколько же надо иметь сил, думала она, чтобы хладнокровноизмерять выпавшие на ее долю страдания? Лишь мужество и врожденная гордостьпомогали ей вынести эти бесконечные ежедневные мучения, на которые обрекла еежизнь. Она не показывала, ни на секунду не показывала своих переживаний. Онахудела, в лице не оставалось ни кровинки, она сделалась похожей на скелет,обтянутый кожей. Она заставляла себя есть, но не могла заставить себя спать.Долгими ночами лежала она, вглядываясь во тьму. Лекарства она ненавидела,принимать их считала признаком слабости. Собственные силы помогут ей вытерпеть.Жаловаться, умолять, настаивать — подобные вещи вызывали у нее отвращение.

Крошечным утешением, до чрезвычайности слабым, было то, чтоСтефан не оставлял ее. Допустить, что не любовь, а карьеристские соображенияопределяют его поведение, она все еще не могла. Он просто не хотел оставить ее.

Когда-нибудь, возможно, эта страсть пройдет…

Чем эта девчонка привлекла его?

Она обворожительна, красива — но не одна же она такая. Чтоже вскружило ему голову?

Она безмозгла, глупа и даже — это Сандру особенно утешало —не очень забавна. Ум — а не смазливость и не возбуждающие желание манерыудерживают мужчин. Сандра не сомневалась, все скоро закончится — Стефан порветс той…

Она была убеждена, главный интерес в его жизни представляларабота. Он был рожден для крупных свершений и знал это. Наделенныйгосударственным умом, он наслаждался своей деятельностью. Труд был целью всей егожизни. Неужели он этого не поймет, едва ослабеет страсть?

Ни разу Сандре не приходила в голову мысль оставить его. Онасоставляла часть его тела и его души, независимо от того, примет он ее илиотбросит. Он был ее жизнью, ее существованием. Любовь полыхала в ней словнокостер, на котором сжигали еретиков.

И вот наступил момент, когда занялась надежда. Они уехали вФайрхевен. Стефан, казалось, пришел в себя. Снова в них пробуждалось прежнеевлечение. В сердце разрасталась надежда. Он по-прежнему желал ее, радовался ееобществу, доверялся советам. На какой-то момент он вырвался из объятий этойженщины.

Он успокоился, стал походить на себя.

Ничего непоправимого не произошло. С прошлым покончено. Еслибы он только смог заставить себя окончательно порвать с ней…

Потом они возвратились в Лондон, и опять начались мучения.Стефан выглядел измученным, обеспокоенным, больным. Он лишился способностиработать.

Ей казалось, она знает причину. Розмари хотела, чтобы он сней уехал. Он раздумывал, не сделать ли ему этот шаг — бросить все самоеглавное в жизни. Глупость! Безумие! Работа для таких людей важнее всего — оннастоящий англичанин. И он это сам прекрасно понимает. Да, но Розмари оченькрасива — и очень глупа. Стефан был бы не первым человеком, который пожертвовалбы карьерой ради женщины и потом в этом раскаивался!

Однажды в обществе за коктейлем Сандра поймала несколькослов — какую-то фразу: «…рассказать Джорджу — надо решиться…»

Незадолго перед тем Розмари слегла с инфлюэнцей.

В душе Сандры затлела надежда. Допустим, она получитпневмонию — такое случается. Один ее приятель прошлой зимой умер от этого. Еслибы Розмари умерла…

Подобно средневековым женщинам, она могла ненавидеть упорно,решительно, настойчиво. И она ненавидела Розмари Бартон. Если бы мысли моглиубивать, Розмари уже бы не было в живых.

Но мысли не убивают…

Нет у них такой силы…

В тот вечер в «Люксембурге» Розмари с ниспадающим по ееплечам мехом серебристой лисицы была неотразима. Похудевшая, бледная послеболезни, она стала более хрупкой, и это придавало ее красоте неземноеочарование. Она стояла, прихорашиваясь, перед зеркалом в дамской комнате.

Сандра, позади нее, разглядывала в зеркале их отражения. Еесобственное лицо — словно изваянное, холодное, безжизненное. Оно не выражалоникаких чувств, кроме хладнокровной безжалостности.

Вдруг Розмари сказала:

— О, Сандра, я загородила все зеркало? Заканчиваю. Этаужасная флю меня совершенно измотала. Еще секундочку… Чувствую слабость, иголова болит.