Вечный попадос - Виктор Котович

врагов, но теперь на этой стороне разлома остались только мы. Оглядываю поле боя и присвистываю:

— Иван Васильевич проявляет агрессию, да? — киваю на разодранных в клочья пауков.

Киборг стягивает с себя маску и недоверчиво смотрит на меня. Лицо у него совершенно обычное, человеческое, только механические глаза сияют бирюзой.

— Откуда узнал? — ошарашенно спрашивает он.

— Что узнал?

— Моё настоящее имя…

— Имя? Что ты имеешь в ви… — наконец соображаю и начинаю ржать. Киборг хмурится, и я стараюсь взять себя в руки. Ещё чего не хватало — ссориться с чуваком, в одиночку заборовшим ягуара. — Да о чём ты, я случайно угадал! Знаешь ведь, был такой царь, Иван Васильевич. Известная личность, суровый дядька, все дела…

Киборг заметно расслабляется, но сомневаться не перестаёт:

— Никогда о таком царе не слышал. Ты сам это придумал?

До меня доходит, что в другом мире история может сильно отличаться от нашей:

— Да в книжке одной прочитал, ничего особенного. Пошли лучше на лифт глянем — теперь нам ничего не помешает.

И словно в издёвку из разлома доносится чуть слышный удар. Под ногами вздрагивает земля. И почти сразу — ещё один. Из пропасти вырываются клубы дыма или пара. Мы дружно подбегаем к краю и видим на дне постепенно разгорающееся зарево, которое вряд ли предвещает что-то хорошее.

Несёмся к лифту, надеясь на лучшее, но уже издали я вижу, что светильники вокруг него по-прежнему светятся красным. Тут ничего не изменилось. Даже когда подходишь к шахте лифта вплотную, двери и не думают открываться. Мы спешно озираемся вокруг, однако ничего похожего на пульт управления и вправду не наблюдается. Неужели выхода нет?

А пещеру трясёт всё сильнее. Остатки городских развалин осыпаются кучами пыльного хлама. Зарево из разлома уже видно даже от лифта. Кажется, совсем скоро здесь произойдёт что-то страшное.

— Светильники! — озаряет меня. — Их-то мы не осмотрели!

Киборг бережно кладёт маску на землю и мы торопливо ощупываем висящие в воздухе светящиеся шары. А нарастающий подземный гул и всё усиливающаяся тряска здорово нас подгоняют.

Бесполезно: это обычные гладкие шары!

Из разлома выстреливает столб кипящей лавы, земля под ногами трясётся, как в припадке. Ну вот и всё, кажется. Прости, Найт, мы всё потеряли…

Потоки лавы перетекают через края разлома и несутся прямо к нам Становится всё жарче и жарче. Ещё немного — и нас с головой накроет расплавленная порода.

Иван отпинывает в сторону ненужный больше шлем и с ненавистью пинает шар, который только что ощупывал. Шар с громким хлопком взрывается мелкими осколками.

А что, хорошая идея! Разбить тут всё — это мы ещё не пробовали. В худшем случае хоть душу отведём напоследок. Мы дружно разносим светильники, пока не остаётся последний, в самом центре. До него уже докатывается обжигающая волна — и он взрывается сам.

За нашими спинами, как ни в чём не бывало, звякает лифт. Наперегонки с кипящей смертью мы врываемся на платформу. Осторожно, двери закрываются! Лава бессильно облизывает неуничтожимое стекло, а мы наконец-то начинаем подниматься.

Вид из лифта открывается чудесный. Вероятно, именно так и выглядит геенна огненная. Из разлома хлещет жидкое пламя, погребая под собой всё новые и новые домишки. По оставшимся улицам мечутся уцелевшие роботы-пауки, которые мгновенно вспыхивают, стоит лаве их догнать.

— Повезло же нам! — радостно басит Иван Васильевич. Он улыбается во все тридцать два и сияет, не хуже начищенной монетки.

— Ага, — тут не поспоришь. — Здорово ты сообразил со светильниками.

— Да ну, я не об этом! — нетерпеливо машет он рукой. — Прикинь, на какое уникальное событие мы попали! Детям будем рассказывать!

Задумчиво смотрю на то, что осталось от города. Интересно, Изгака через коридор лавой не зальёт? Хоть он и гад, но — чуть-чуть, самую малость — его всё-таки жалко. Жалко упускать такие возможности. Ведь это он просил меня никому не рассказывать о Найте, а значит под это дело из него легко можно вытянуть побольше информации. И я с ним за «Шкета» ещё не рассчитался. Живи, железяка!

— Событие уникальное, это точно. У меня сегодня всё через одно место, — хочется добавить что-то вроде «и в родном мире, и в этом», но я сдерживаюсь. Не стоит раньше времени приставать ко всем с подобными заявлениями. Даже я сам не до конца уверен в своём попаданчестве. Может, лежу сейчас под капельницей и слюни пускаю. Ишь, размечтался, что в полное погружение попал!

— Блин, а шлем-то я пролюбил, — улыбка Ивана слегка померкла.

— Ты его тоже в шопе достал?

— Не-а, в подарок получил, по промокоду. Фигня, туда ему и дорога.

Мы поднимаемся всё выше. Здесь, внутри прозрачной шахты, не ощущается тряска, не слышен гул. Поэтому творящийся снаружи апокалипсис смотрится как фильм на панорамном экране. Но я всё равно едва заметно вздрагиваю, когда из разлома во всю высоту пещеры поднимается огненная стена и в бессильной ярости обрушивается на нас.

Камни, на которых закреплена шахта, не выдерживают и крошатся. Всё вокруг заливает жидким огнём. А мы парим на хрупкой платформе внутри стеклянной трубки, надеясь только на то, что неразрушимые объекты здесь реально неубиваемые.

Резкая темнота воспринимается измученными глазами как внезапное счастье. Я не сразу понимаю, что наш подъём завершён. Наконец-то выбрались!

Лифт коротко звякает, двери раскрываются. После огненного безумия, которое мы покинули, здешнее освещение кажется чересчур тёмным. Но постепенно глаза привыкают и мы выходим на улицу большого города.

Большого — это значит реально огромного! Нас окружают небоскрёбы, увешанные мигающими вывесками и теряющиеся где-то в вышине, среди смога. Возможно, там находится ещё один ярус. А может, и не один. Получается, мы попали в самую нижнюю часть города.

«Добро пожаловать в Золт!» — появляется надпись на весь обзор. К счастью, она сразу пропадает и теперь можно нормально осмотреться.

На высоте в три человеческих роста носится причудливый летающий транспорт: автомобили, мотоциклы, скейты. А наземная дорога полностью отдана пешеходам. И их тут тысячи! Киборги самых нестандартных цветов и модификаций — их, конечно, большинство. Обычные люди вроде меня — кто-то теряется на общем безумном фоне, а кто-то компенсирует неброскую внешность яркой одеждой и причудливыми причёсками. Морфы тоже присутствуют. Вот мимо как раз проходит один, явно с генами медведя, здоровенный и поросший бурой шерстью.

Весь этот разноцветный, разномастный народ идёт, бежит, прыгает и несётся сломя голову по своим делам.