Попаданки убегают в полночь, или Академия кривых зеркал - Оливия Лейк

– Я не выйду за него! Ты меня не заставишь!

– Успокойся, Лийсан! – прикрикнул отец. – Этот брак спасет тебя от позора…

– Это тебя он спасет! – в отчаянии крикнула я. – Ты продаешь меня! Неужели деньги для тебя главное?!

– Да как ты смеешь! – Он схватил меня за руку. – Спуталась с врагом, легла с ним и теперь хочешь выродка от него родить. Не выйдет!

– Он любит меня!

– Он никого не любит!

Я чувствовала, как боль затопила от этих слов. И сомнения, много сомнений. Не любит… Не любит…

– Пойдешь к знахарке, она избавит нас от проблем.

Я ахнула, размазывая соленые слезы по лицу.

– Нет, ты не заставишь меня… – шепнула бескровными губами, отчаянно комкая розовый шелк платья.

– Я потащу тебя силой! – крикнул отец.

– Папа… – больше я ничего не сказала, кинувшись к увитым плющом перилам. Я умру, но не сдамся. Я умру. Умру…

Стоп! Успела затормозить, когда одна нога перемахнула через бортик.

– Лийсан! – мужчина кинулся ко мне.

– Не подходи! – крикнула Лийсан. – Я прыгну! Ты все равно убьешь меня!

Не прыгнешь! Нет, это не мои чувства! Я – Лиза Соколова, и я никогда не испытывала такой беспросветной боли. Я никогда не теряла надежду! И ты не потеряешь! Ты справишься! Я говорила это своему отражению, пыталась удержать от опрометчивого шага. Мы сильные! А он нас любит и не допустит, чтобы нам было плохо. Я не знала, кто этот «он», но была отчего-то уверена, что это настоящее, эта любовь.

Лийсан, не без моей помощи, осторожно вернулась на террасу, и мы отбросили руки отца. Она упрямо вздернула подбородок, и я улыбнулась внутренне: мы справимся, мы все выдержим, мы будем счастливы.

Выдохнуть я не успела, наоборот, дышала часто, быстро работая лапами. Лапами?! Вокруг лес и звездная ночь. Я остановилась и протяжно завыла, словно бы спрашивая совета о молчаливой луны. Под подушечками когтистых пальцев – мягкая трава и острые камешки, зрение было острым, ночным, а калейдоскоп запахов ошеломлял. Я чувствовала живое тепло собственного меха, пахнувшего ярким мускусом, а мои мышцы были там, где их быть не могло. Выскочив на поляну, я увидела темный мужской силуэт и потерялась в чувствах волчицы.

Я зарычала, припадая на задние лапы, готовясь к атаке. Шерсть на загривке встала дыбом. Я растерзаю его, или умру сама – третьего не дано! Ненавижу! Ненавижу. Ненавижу! Сердце во всех моих ипостасях разрывалось от боли. Я хотела быть с ним, но это безумие! Одержимость! Я покончу с этим! Но почему я не вижу его? Лицо мерзавца, околдовавшего меня, скрыто в неясной мутной дымке. Я тряхнула мордой. Не понимаю, что за морок такой?!

«Это все нереально!» – вдруг поняла, ощерившись еще пуще. Отделить свою личность от сознания волчицы оказалось сложнее. В ней было столько ненависти и страсти, боли и желания, что я, Лиза, или даже Лиса, захлебывалась в пучине отчаяния. Волчица хотела убить этого мужчину, или погибнуть от его руки, но во чтобы то ни стало разорвать пагубную тягу. Она любила и ненавидела одинаково яростно. Но эти чувства не мои. Я, Лиза Соколова, никогда ни к кому ничего подобного не испытывала. Это не моя реальность, но раз я здесь, значит, могу изменить участь своего отражения.

«Тише, девочка, – шепнула волчице. – Оставь его. Не делай этого. Нам не станет легче. Любовь и ненависть всегда рядом. У всего должно быть две стороны. Оставь его сейчас». Волчица заскулила, посмотрев на него. Как же она любила. Да, любила и желала его. Это сильнее ненависти. Она развернулась и пружинистым прыжком перепрыгнула через поваленное дерево, скрываясь в лесу.

А я, последний раз вдохнув успокаивающий запах ночи, оказалась в небольшой девичьей спальне. По всем законам логики передо мной должен был предстать мир людей, мой мир! Но это не он. В моем мире нет Светлейшей Кассандры.

Она что-то говорила, но я не могла разобрать слов. Меня пыталось поглотить страшное отчаяние, тоска и разочарование. Но мне легко было их контролировать. За два первых сеанса я научилась отделять себя от отражений. Но я все чувствовала, больно было не меньше. Моя рука, спрятанная под подушкой, сжала нож. Я провела подушечкой пальца по лезвию – на нем были выбиты древние руны. Мы не сможем убить ее, Светлейшую, нашу мать, но, возможно, мы хотя бы привлечем ее внимание. То внимание, которое должен получать ребенок, а не орудие чьей-то мести.

– Ты должна учиться! Должна развивать в себе физические качества. В тебе нет магии, так хотя бы учись быть женщиной! Деон не обратит внимания на такую пресную особу!

Лиса увядала. С каждым словом увядала. Ее свет угасал, а решимость покончить со всем крепла. «Мы не будем этого делать», – шепнула я. Это ничего уже не изменит, но мы хотя бы не растеряем наш свет.

Мы встали, оставляя нож под подушкой, и молча подошли к Кассандре. Как же мне повезло, что мои родители любили меня. Как жалко детей, лишенных тепла и ласки. Светлейшая замерла, всматриваясь в наше лицо.

– Лиса? – Она отчего-то казалось потерянной.

Мы обняли ее. Крепко. Пытаясь достучаться до той, что должна нести абсолютный свет. Светлейшая одеревенела в наших руках, не привыкла проявлять чувства, тем более материнские – я знала это через Лису. Потом обняла нас в ответ и последнее, что я услышала, было:

– Я просто хочу, чтобы ты была сильной.

Мои глаза открылись, вбирая в себя ласковый сумрак лесной поляны. Золотистые лучи закатного солнца бросали на крупные глянцевые листья искры света. Было тепло и легко. Я много узнала и все помнила. Теперь я наконец поняла. У всего должно быть две стороны. Нет тьмы без света. Нет света без тьмы. Я стала обновленной. Словно очистилась. От чего – это сложно было объяснить, но можно прочувствовать. И я прочувствовала, ощутила всю бурю, что бушевала и в Темных, и в Светлых норнах. Но самой яркой, самой яростной была всепоглощающая ненависть к противоположной стороне. Они впитали ее с кровью, молоком матери и памятью. Ненависть взращивали и культивировали, но любой эмоцией нужно уметь управлять и направлять. Ее нужно было обуздать. Обуздать эту жажду в себе самом. Мне, Лизе Соколовой, было легко, но я поняла, что имел в виду Лэндо. Полукровка бы не прошла, не справилась бы, а во мне не было ненависти и злости на Стороны и Равновесие. Я не ненавидела себя. Мое сердце еще не обожгла страстная любовь, а души не отравила черная ненависть. Вероятно, поэтому я смогла пройти и не погибнуть. Не допустить гибели своих отражений. Кроме Лисы. Сейчас ее уже не спасти…

Или ненависть сожрет тебя, или ты станешь сильнее…

Эти слова магической вязью древних рун отпечатались на моем запястье. Я прошла и стала сильнее! Порыв прохладного ветра донес запах травы и дождя, отбрасывая золотистые волосы назад. Мне пора возвращаться. Я смело шагнула в вихрь. Не знаю, что меня там ждет, но больше не боялась.

Вихрь доставил меня во двор академии, прямо к храму обрядов. Арочный вход охранял Делео, но он был не один. На ступенях образовалось что-то вроде ложи для вип-персон: тут тебе и Его Милость Темнейший, и ректор Кастроу, и целый выводок высших. А адепты так вообще оккупировали все свободное пространство. А главное, когда меня все же соизволили заметить – не такая уж я и маленькая! – наступила гробовая тишина. Они что, призрака увидели? А потом я и сама с любопытством огляделась. А где все? Лэндо, к примеру? Так, подождите, это я что, первая? Я выиграла, получается?!