Последняя ставка - Тим Пауэрс

– Поздравляю! – приветливо сказал хозяин. – Вы – родитель выигрыша.

Скотт протянул руку и развернул купюры веером. Он получил десять сотенных и три двадцатки.

– Банк вырос до десяти тысяч шестисот, – пояснил Лерой, – и у старого ковбоя оказался стрит-флеш. Не сказать чтобы редкость в этой игре. Не хотите уравнять и срезать колоду для «Присвоения»?

– Э-э, нет, – ответил Скотт, взяв в руку стакан. – Благодарю, но ограничусь имеющимся. Сейчас начнется следующий кон, так ведь?

Лерой сделал приглашающий жест.

– Трон ожидает вас.

При «спаривании» следующей «руки» к Скотту пришли двойка и шестерка втемную и два короля в открытую, и когда его «рука» вышла на аукцион, двое игроков, у каждого из которых было по королю в открытую, взвинтили ее цену до двух тысяч, и лишь после этого один из них отказался от борьбы.

Скотт забрал свои две тысячи и вновь направился к бару. Он уже прирастил 1860 долларов – в кармане у него теперь имелось 9360, – а ведь сыграли только два кона. А он ведь еще не выиграл ни разу!

Но лишь на третьем коне он по-настоящему ощутил игру.

Как учил его Оззи, он быстро посмотрел на вскрытые карты всех двенадцати игроков, а потом постарался понять, как каждый из них воспринимает то, что не было видно остальным. Один из них слегка покраснел, и дыхание его участилось, а второй быстро отвел взгляд в сторону и принялся перебирать свои фишки.

У обоих хорошая карта, решил Скотт.

У первого в открытых картах была дама, а в закрытых наверняка должны были иметься еще одна дама и туз, потому что две остальные дамы и три короля вышли в открытую. Второй выставил на обозрение туза; втемную он, вероятно, получил одного из двух оставшихся тузов.

После этого Скотт посмотрел в свои карты. У него имелись шестерка и пятерка втемную и семерка в открытую. Разномастные. Но есть надежда на стрит.

Он остался со всеми остальными на ставку и два повышения. В банке собралось девять тысяч сто долларов.

В комнате было сизо от сигаретного дыма, но гуще всего он казался над банком.

По второму кругу раздали вскрытые карты, но теперь он не смог прочесть по лицам ровным счетом ничего. Он взглянул на свою карту – шестерка.

Сидевший слева от него Лерой в белом костюме показал шестерку и пятерку, и Скотт решил купить «руку» Лероя и надеяться на «полную лодку», а не просто две слабосильные пары.

Круг ставок принес в банк еще две тысячи шестьсот долларов.

Лерой согласился продать свою «руку» Скотту за тысячу двести, и когда четыре карты легли на стол – все лицом вверх, как того требовали правила, – Скотт позволил себе лишь лениво мигнуть, как будто слишком устал и слишком пьян, чтобы сосредоточиться на картах.

Итак, открытыми с самого начала были шестерка и пятерка, а теперь к ним прибавились еще шестерка и двойка. Крейн собрал четыре шестерки.

Твердой рукою он поднял стакан и отхлебнул. «Значит, плавучий дом Лероя немного кренится, – сказал он себе, заметив, что поверхность пива не параллельна краям стакана. – Ну и что?»

Дальнейшее «спаривание» растянулось, как ему показалось, на несколько часов, но в конце концов в игре остались шесть игроков, у каждого из которых имелось по восемь карт – по шесть открытых и две закрытых. Лерой отошел к бару.

– Три шестерки ставят, – распорядился сдававший.

– А! – откликнулся Скотт и снова заглянул в свои закрытые карты. – Проверяю.

Игрок, сидевший слева от него, повысил на две сотни, следующий спасовал, еще двое поддержали ставку и последний повысил еще на двести. Банкноты, кучкой лежавшие посреди стола, походили на зеленые листья, которые садовник сгреб, чтобы выбросить.

– Четыре сотни на три шестерки, – сказал сдающий.

– Принимаю четыре, – ответил Скотт, добавляя шесть бумажек, – и повышаю еще на две.

– Проверка и повышение от шестерок, – сказал сдающий.

Спасовали все, кроме того, который повысил ставку. Он долго смотрел на Скотта. Открыто у него было два рыцаря, две десятки и две никчемные карты.

– И еще две, – сказал он в конце концов.

«Он считает, что у меня три шестерки или, в крайнем случае, низкая «лодка», – думал Скотт. – У него высокая «лодка», вероятно, рыцари и десятки, поскольку мы знаем, что тузы, дамы и короли благополучно вышли».

– И две, – сказал Скотт, бросив банкноты на стол.

Соперник не пошевелился, но от него, казалось, пыхнуло жаром.

– Принимаю, – сказал он и бросил на сукно еще две сотни.

Скотт перевернул свои скрытые от всех карты, и соперник наклонил голову и в раздражении всплеснул руками.

– Любое «каре» бьет «лодку», – объявил сдававший.

Скотт потянулся было, чтобы придвинуть к себе деньги, но Лерой, покинувший стол сразу после того, как продал Скотту свою «руку», шагнул вперед.

– «Лодку» – да, но, может быть, не плавучий дом? – Он улыбнулся, показав крупные ровные белые зубы. – Насколько я понимаю, в банке тринадцать тысяч шестьсот пятьдесят. – Он вынул из внутреннего кармана пиджака кожаный бумажник и осторожно отсчитал тринадцать тысячных, шесть сотенных и одну пятидесятидолларовую купюру. Потом наклонился и веско положил их поверх кучки денег.

В открытые иллюминаторы ворвался горячий, сухой воздух пустыни, и глотку Скотта обожгло запахом раскаленного камня.

– Объявляю «присвоение», – сказал Лерой.

Скотт сел на свое место, уперся ладонями в угол стола и, улыбаясь, с любопытством посмотрел на своего нового соперника. Он каким-то образом умудрился забыть слова Ньюта о том, что Лерой любит играть этот вариант.

Скотт вложил в этот банк 3050 долларов, включая те 1200, которые он заплатил Лерою за «руку». Если он проиграет этот круг, то лишится более чем 25 000 долларов, которые уже посчитал своими до того, как заговорил Лерой, – почти втрое больше, чем было у него, когда он вошел на палубу, – и у него останется менее 12 000. Но если он выиграет, то в кармане у него будет около 38 000. По крайней мере, вероятность на стороне Скотта.

Сдававший пожал плечами, собрал карты, перетасовал колоду несколько раз, протянул одному из партнеров, чтобы тот снял, а потом подвинул массивную, как кирпич, колоду по сукну к Скотту.

Сигаретный дым сгустился в узкий вертикальный столб, покачивавшийся над серединой стола, как крохотный медленно передвигавшийся торнадо.

Продолжая широко улыбаться, Скотт провел пальцами сверху вниз по краям колоды, поднял примерно половину, показал карту окружающим – получив в ответ несколько сочувственных взоров, – и лишь после этого посмотрел на нее сам.

Тройка чаш. В колоде имелось лишь четыре карты ниже рангом, двойки, и всего три равных. Семь карт из пятидесяти пяти. Один шанс из примерно восьми с половиной.