Серафим - Оливия Вильденштейн

ватными, а во рту пересохло. Сглотнув, я напомнила себе, что женщина, которую я любила, не заключена в этой золотой емкости. Она в безопасности в Элизиуме.

В безопасности в Элизиуме…

Разберусь с этой мыслью позже.

Я убрала пальцы с мобильного и отложила его.

– Ты наконец-то собираешься что-нибудь съесть? – спросил Ашер.

– Сначала кофе. – Я направилась к шкафчику над разрушенной каменной раковиной и взяла чашку в горошек, мое сердце сжалось от ощущения украшенного фарфора, которым Мими так дорожила, что перевезла весь набор из «Суда Демонов». Поднеся чашку к модной встроенной кофемашине, я спросила:

– Хочешь кофе?

– С удовольствием, спасибо.

– Американо? Эспрессо? Сахар? Молоко?

– Эспрессо. Черный.

Когда емкость наполнилась темной вкуснотищей, я вернулась к шкафчику.

– Ты спал здесь?

– Да.

Я сменила его чашку на свою под носиком машины и дружелюбно поднесла Ашеру кофе.

– Волновался, что я сбегу?

Он поднял чашку, которая так изящно смотрелась в его длинных пальцах.

– Ты нашла свои штаны.

Я опустила взгляд на эластичную кожу, обтягивающую ноги.

– Большинство мужчин были бы разочарованы, но ты выглядишь вполне довольным.

Поскольку его рот скрывала чашка, я наблюдала за его реакцией. Уголки глаз слегка сморщились, но, возможно, это потому, что мы с Мими предпочитали горькие бобы, а архангел нашел их слишком терпкими.

Однако он осушил всю чашку.

– Может, все потому, что большинство мужчин охотятся за твоим телом, а я – за душой.

– Только вот моя душа привязана к телу. И так будет всегда. – Поскольку у меня только два варианта – смерть или вечная крылатая жизнь. – Они идут в комплекте.

Сераф поставил свою чашку, затем прижал обе ладони к островку.

– Тогда, возможно, мне стоит изменить тактику.

– Тактику?

– Чтобы вознести тебя на Элизиум.

Я отпила кофе.

– Возможно, соблазн подтолкнет тебя к завершению крыльев.

Обжигающая жидкость попала мне в дыхательные пути, и я закашлялась.

– Элизиум, нет, – прохрипела я, отставив чашку и все еще кашляя, очевидно, подавившись кофе и отвратительным предложением архангела. Спустя несколько вдохов через нос мои внутренности успокоились, и я прижала ладони к островку напротив Ашера, повторяя его позу: плечи расправлены, руки прямые. – Больше всего на свете ненавижу убийц, Сераф, так что на твоем месте я бы не стала тратить время на попытки соблазнить того, кто тебя презирает.

Уголки его рта опустились, а огонь в глазах померк.

– Я не вызывался на эту работу, Селеста.

– Что ж, даже не думай посылать других, потому что еще один огромный раздражитель для меня – крылья. Особенно густые и блестящие.

Он долго и пристально меня изучал.

– Истинные не являются источником всего зла.

– Разумеется, нет. Зло – это нефилимы. Не так ли, Сераф? – Не знаю, почему этот разговор не стоил мне перьев. Не то чтобы я жаловалась.

– Спасибо за кофе. – Он отнес чашку к раковине и ополоснул ее, его мышцы на спине напряглись, напоминая движение на Пятой авеню в час пик. – Как только будешь готова отправиться в гильдию, зайди за мной. Мне нужно сделать телефонный звонок. Я буду на террасе.

Когда он отступил, я крикнула:

– Я не собираюсь идти в гильдию. У меня запланирован обед с Джейсом. Моим другом. И ты со мной не пойдешь, потому что тебя не приглашали.

Ашер остановился под арочным дверным проемом, напряжение пробежало по его спине и рукам. А затем его крылья – блестящие, бирюзовые, объемные – расправились. Я надеялась, что он воспользуется ими, чтобы улететь с моего балкона раз и навсегда.

Он повернул голову. Не полностью. Просто наклонил ее так, чтобы я могла видеть суровую линию его челюсти и одну раздувающуюся ноздрю.

– Ведешь себя как капризный ребенок.

– Каким образом то, что я живу так, как хочу, делает меня капризной?

Ашер повернулся, на этот раз полностью, его перья расправились вокруг него чуть больше, но не настолько широко, чтобы кончики задевали атласные стенки.

– Потому что ты выбираешь эту жизнь назло. Назло мне. Своему роду. – Архангел пронзил меня столь мощным взглядом, что я подумала, не пропитан ли он магией – невидимыми лучами ангельского огня или брызгами ангельской пыли, хотя я не уверена, что пыль может навредить, ведь она используется только для маскировки. – Ненавидь меня, хорошо, но не призирай то, кем являешься.

– Я – Селеста Моро.

– Ты – дитя Элизиума.

– Что Элизиум сделал для меня, кроме как наполнил разум ложью, а сердце… – я взмахнула рукой, подыскивая подходящее слово, – несправедливостью? – После столь необходимого вдоха я прошипела: – Знаешь ли ты, как ужасно неоперенные относятся друг к другу? Как осуждают? Как соперничают? Знаешь, каково это – быть обладателем скудных крыльев, которые, во имя оперенья, даже не блестят? – Мое тело тряслось, точно гейзер, готовый вот-вот извергнуться. – Нет. Не знаешь. Потому что ты истинный. Возможно, тебе не все преподнесли на блюдечке, но у тебя имелся доступ ко всему. Хочешь знать, о чем я мечтала?

Вена отчетливо проступала на его шее, демонстрируя пульс, ритм которого, возможно, не совпадал с моим, но тем не менее был сильным и быстрым.

– Я мечтала стать малахимом. Но знаешь что? Гибридам не позволено направлять души. Так что не говори мне, что я выбрала эту бескрылую жизнь назло. Я выбрала ее, потому что мне нравится, кем я стала вне кварцевой клетки. Мне нравится, кем меня сделали Лей и Мими. – Я дышала так, словно только что пробежала марафон и обогнала самых быстрых бегунов.

Затуманенный взгляд Ашера скользнул по полу. Хотя мне было все равно, стоила ли моя вспышка гнева всех моих перьев, я посмотрела вниз. И не обнаружила ничего фиолетового.

Мои глаза защипало. Нос и лицо тоже. Жар. Меня опалял жар. И я в ярости. Сжав руки в кулаки, чтобы они не дрожали, я обошла островок по направлению к ряду высоких стульев в поисках сумки. Мне нужно выбраться отсюда. Прочь от эгоистичного и упрямого архангела, который никак не принимал ответ «нет».

– Где моя сумка?

– В гостиной, – мягко ответил он, будто чувствовал, что если заговорит громче, то выведет меня из себя.

Сжав кулаки, я шагнула к нему. Ашер не отодвинулся, но подтянул крылья. Не прижмись я к стене, я бы соприкоснулась с его перьями.

– Подвинься.

Ангел-переросток не шелохнулся.

– То, что ты сказала, правда. Несправедливо, что гибриды лишены тех возможностей, которые есть у истинных.

– Рада, что мы хоть в чем-то согласны. А теперь подвинься.

– Вознесись и стань голосом гибридов.

– Не интересует. А теперь можешь, пожалуйста… – Я отпихнула его крыло.

Он убрал его, но слишком поздно.