Пропавшая принцесса - Ольга Олеговна Пашнина

– Скотина.

– Боги, ты ведешь себя как принцесса. А на деле обычная деревенская шлю…

Она рванула в сторону так резко, что Смиль даже не успел среагировать. Но потом все же бросился следом: а ну как идиотке придет в голову рассказать кому-нибудь? Разборок он не боялся, но все-таки предпочел бы обойтись без них.

– Дейна, стой! – заорал он, когда потерял кудрявую голову из виду. – Ты заблудишься!

Но лес ответил ему угрюмым молчанием. В порыве злости Смиль как следует пнул ствол сосны и несколько птиц взметнулись в небо, на котором уже догорали остатки заката.

Она никому ничего не рассказала. Не пожаловалась коменданту, не пошла к директору. Говорят, проплакала всю ночь в комнате, тем и обошлось. По крайней мере, на завтраке ее не было, но он мельком услышал разговор двух первокурсниц, что какая-то девушка ревела в комнате для занятий, за рисованием.

Повезло Смилю. Вот только желание обладать этой дрянью не пропало. Особенно когда он увидел ее после ужина на следующий день, накануне начала занятий. Она стояла на возвышении чуть поодаль той самой доски, у которой они встретились.

А у самой доски почему-то собралась толпа народу и слышался всеобщий смех.

– Что там такое? – равнодушно спросил Смиль у Игнета, который с трудом выбрался из толпы.

– Э-э, Смиль, тебе лучше не надо…

Смиль подозрительно глянул на товарища, который был очень бледен, и понял, что обязательно должен взглянуть, что же там такое…

Весь стенд занимал огромный рисунок.

Большая почтовая открытка. В углу, вместо марки, его портрет, кажется, из личного дела.

«Разыскивается особо опасный идиот! Приметы: отсутствие мозгов, длинные руки, лживый язык, гигантское самомнение. Ушел от совести давным-давно и не вернулся. Адекватность и ум волнуются. Нашедшему просьба избавить мир от ошибки богов».

И все это каллиграфическим, идеально выверенным почерком. Сомнений в том, кому Смиль обязан подобным произведением искусства, не осталось.

– Подписала, – раздался холодный и звонкий голос.

В глазах Дейны Сормат, казалось, полыхал огонь. Или трескался лед – за это Смиль поручиться бы не смог. Он сроду не думал, что деревенская девчонка может ТАК смотреть. Как на букашку, на жалкое препятствие на ее пути. С отвращением и ненавистью.

– Открытку подписала, – пояснила эта дрянь. – Просил же. Наслаждайся.

Он почти физически почувствовал хохот толпы за спиной. Обернулся, смерил всех многообещающим взглядом и процедил сквозь зубы:

– Не думай, что это сойдет тебе с рук, Сормат.

Она лишь отмахнулась.

– Много чести с тобой разговаривать. Оставайся валяться в грязи, Смиль.

Он так и остался стоять посреди холла, не понимая, является ли нормальным его желание взять эту девчонку за волосы и несколько раз ударить о стену. Впрочем, с этим он разберется. Сначала стоит разобраться с этим сборищем, что решило насмехаться над ним.

– Итак, кто-нибудь считает, что это смешно? – с нажимом проговорил Смиль, обводя взглядом, не предвещающим ничего хорошего, толпу.

Воцарилась тишина, и парень немного успокоился. Что ж… его здесь все еще уважали. А с Дейной он разберется. Рано или поздно девчонка станет его, станет подчиняться каждому его слову и заглядывать ему в рот. Пусть пока радуется сомнительной победе.

Глава четвертая

Эри просыпалась медленно. Она всегда, сколько я ее помнила, тяжело вставала. Это противоречило ее характеру, но разбудить подругу – дело непосильное даже для терпеливых. Тар, очевидно, был из очень терпеливых, потому что он почти час утром сидел возле Эри, пока она не соизволила наконец открыть глаза. Подруга улыбалась, обнимала парня, но просыпаться не желала.

А я лежала на соседней кровати, делая вид, что сплю, и прятала улыбку, потому что эти двое выглядели как настоящие влюбленные, и я искренне желала, чтобы у них все получилось.

– Эри, вставай! – Тар прибег к последнему способу и начал ее щекотать.

Визг, наполнивший нашу комнату, разбудил всю общагу. Из-за стены послышались возмущенные удары и ругань.