Психика в действии - Эрик Берн

Главными эмоциональными напряжениями Наны были: жажда любви, которой она была совершенно лишена в детстве; влечение к красивым вещам, усиливавшееся убогостью той жизни, которой она жила (все деньги, заработанные своим телом, Нана направляла на покупку репродукций известных картин и книг по искусству, которые прятала от своих друзей-мужчин в шкафу, никогда ни словом не упоминая о них); обида на отца, никогда не относившегося к ней так, как ей того хотелось; обида на общество, которое она считала виновным в гибели отца и в своих несчастьях.

Истоками такого поведения были неудовлетворенные напряжения Ид, большей частью восходившие к раннему периоду детства. После смерти отца Наны они смогли выразиться — благодаря обретенной девушкой «независимости» и ее усугубившемуся одиночеству.

Конечно, со стороны Наны было несправедливо винить в смерти отца банк, которому принадлежала инкассаторская машина, но это весьма типично для Ид.

Беспутный образ жизни позволил Нане удовлетворить свое направленное вовне изголодавшееся либидо. Он не давал возможности нормального эмоционального «сближения» с другим человеком, но предлагал различные заменители. Благодаря случайным связям Нана также зарабатывала достаточно, чтобы удовлетворять свое сублимированное творческое влечение, проявлявшееся тайным интересом к искусству, в котором она стыдилась признаться из-за конфликта между своей внутренней утонченностью и отвращением к самой себе. Позволяя себе носить дорогие платья, девушка также удовлетворяла внутренне направленное либидо, тщеславие.

Направленное внутрь мортидо получало облегчение, потому что столь тонкой и чувствительной натуре, какой была Нана, подобная жизнь приносила большие страдания. Мистер Крон побоями доставлял ей в этом смысле еще большее облегчение. Мортидо же, направленное вовне, она удовлетворила, отняв у старого скряги какую-то часть столь любимых им денег, а затем заразив двух своих друзей, что привело к их окончательному «удалению» и тем самым удовлетворило ее разрушительный инстинкт.

Если пренебречь собственными объяснениями и оправданиями Наны и принимать в расчет лишь то, что реально происходило (как обычно и поступают психиатры), можно увидеть здесь по крайней мере два случая смещения по объекту. Мистер Крон занял во многих отношениях место ее отца, и это сходство усиливалось бессознательным удовольствием, которое Нана получала, наказывая его финансово и проявляя нежность к нему. Она не вполне сознавала это смещение чувств с отца на мистера Крона, о чем свидетельствует то, как она сама поразилась горю, которое испытала после смерти старика. Ральф и Джозайя, зараженные ею, были связаны с банком, который она несправедливо хотела наказать за смерть отца, и они стали козлами отпущения.

В наказании этих трех мужчин Нана выступала и как активная, и как пассивная сторона. Мистера Крона она наказывала активно, транжиря его деньги и вызывая у него ревность. Остальные двое были наказаны ее пассивностью. Нана со своей стороны ничего не сделала, чтобы заразить их, а просто поддалась уговорам и не сообщила о своей болезни, причем без злого умысла, поскольку считала себя излечившейся.

Очень важно обратить внимание на то, что почти всеми своими действиями она одновременно удовлетворяла и либидо, и мортидо. Ярче всего это проявилось в злополучную ночь, когда она получила удовольствие от полового сношения с двумя мужчинами и в то же время заразила их. Это также прослеживается и в ее смешанных чувствах к мистеру Крону. Более того, сама этого четко не сознавая, Нана так же двусмысленно-двулично относилась ко всем и вся, включая саму себя. Такие противоречивые отношения, подразумевающие любовь и ненависть, называют амбивалентными, и оба эти чувства пытаются достичь одновременного удовлетворения во всех поступках индивида.

Кто-то может возразить, что Нана не знала, что все еще больна, и несправедливо винить девушку в случившемся с ее друзьями. Верно, ее Эго могло не знать о том, что она нездорова, но в Ид оставались сомнения. Когда правда «забывается» или умалчивается, в этом всегда можно узнать почерк Ид.

Люди обычно обращаются со своим окружением таким образом, чтобы почти от любого их действия какое-то удовлетворение получало либо либидо, либо мортидо, или, еще лучше, оба. Удовлетворение при этом достигается ощущениями «сближения» (созидания) и «отдаления» (уничтожения). Ид, однако, не обладает ни малейшей способностью учиться или приводить вещи в то, что нам обычно представляется надлежащим порядком.

Иное дело Эго, роль которого обычно состоит в управлении нашими двигательными и мыслительными способностями. Ид может лишь желать, а что-то устроить или чему-то научиться способно Эго. Ид напоминает своевольного римского императора, а Эго подобно верному слуге, пытающемуся исполнить его самые немыслимые запросы. Император говорит: «Хочу на обед языки колибри!» Слуга выясняет, где и как добыть то, что угодно императору, и устраивает так, чтобы блюдо было приготовлено. Сам император никогда не сумел бы поймать ни одного колибри. Когда он чего-нибудь хочет, ему приходится добывать это через слугу, который служит средством взаимодействия с миром за стенами дворца. Точно так же Ид говорит: «Желаю иметь жену и детей!» И Эго должно так упорядочить жизнь индивида на ближайшие годы, чтобы желание Ид могло быть удовлетворено. Эго взаимодействует с окружающим миром двумя способами: что-то упорядочивая и чему-то учась. Проявления Ид можно обнаружить во всех поступках индивида, если отметить, какие его желания реально удовлетворяются (не принимая во внимание ни способа удовлетворения, ни возможных протестов со стороны индивида); работа Эго заключается в упорядочении мыслей и действий и в том, что индивид думает об истинных целях своих поступков. В сновидении активность Ид можно зафиксировать желаниями, удовлетворяемыми этим сновидением, а вот вклад Эго заметить труднее, если только не проделать большую работу, связанную с упорядочением мыслей. Вот почему сны обычно кажутся Эго, когда оно просыпается утром, нелепыми или глупыми. При изучении человеком математики деятельность Эго легко увидеть в том, чему человек научился, но работа Ид скрыта от глаз, и трудно понять, какие бессознательные желания человека удовлетворяются, когда он узнает, что дважды два — четыре.

Ид некоторым образом «естественнее» Эго, так же как корова «естественнее» бифштекса. Бифштекс — это корова, «упорядоченная» человеческим Эго. В природе нет ничего упорядоченного. Деревья растут в диких лесах как попало. И только когда в процесс вмешивается человеческое Эго, они начинают выситься стройными рядами в садах и парках. Травы растут там, где жирнее чернозем, или там, куда их семена занесет ветром. И только Эго может заставить цветы сливаться в мозаику на клумбах. Это Эго заключает в клетки животных, проводит прямые, как струна, каналы, дает имена созвездиям и создает «взаимоисключающие противоположности». В природе и в Ид исключающих друг друга противоположностей нет. Ныне все знакомы с понятиями «электрон» и «атом». А какой он, этот атом, твердый или мягкий, темный или светлый, хороший или плохой? Мы даже не можем сказать, материя он или энергия, время или пространство. Он то и другое и ни то, ни другое. Вместе с идеей «взаимоисключающих противоположностей» мы должны как в физике, так и в психиатрии отказаться от идеи «причины и следствия» в их привычном понимании. В природе явления ничем не «вызываются» и ничем не «объясняются». Они просто происходят в «разное» время. Идеи «причины» и «объяснения» изобретены нашим Эго. Они не являются частью природы. Идеи такого рода только лишний раз свидетельствуют о любви нашего Эго к порядку. Явления не происходят «потому что». Они происходят «когда» или «как будто», и нам придется этим довольствоваться.