Безжалостные обещания - М. Джеймс

если я скажу, что не хочу тебя. — Я скрещиваю руки под грудью, свирепо глядя на него. — Или ты бы сделал то единственное, чего клянешься не делать? Росси здесь больше нет, чтобы ты мог обвинить его в этом, сказав, что он тебя заставляет.

Выражение лица Луки меняется в одно мгновение, быстрее, чем я когда-либо видела. Его глаза потеплели, гнев сменился горячей похотью, которую я так хорошо узнаю. Это поразительная перемена, но к настоящему времени я знаю его достаточно хорошо, чтобы понимать, что это всегда таилось под поверхностью, ожидая повода всплыть.

Его рука опускается на мое колено, скользя вверх по его изгибу.

— Ты не хочешь меня, София? — Его пальцы скользят выше, к мягкой коже на внутренней стороне моего бедра. К тому месту, к которому он уже столько раз прикасался, лизал, целовал, покусывал в пылу страсти. Его пальцы сжимаются, и я подавляю тихий вздох.

— Нет, — шепчу я, но это звучит неубедительно. Я прочищаю горло. — Нет. — Во второй раз это звучит лучше, и пальцы Луки замирают, но его рука остается под моей юбкой, его ладонь покоится на теплой плоти.

— Значит, если я просуну эти пальцы тебе под трусики, ты не будешь влажной для меня? — Его голос струится по моей коже, дымный и соблазнительный, и я подавляю дрожь. Я уже чувствую, как возбуждаюсь, мои складочки становятся скользкими и влажными от этого, и если он выполнит свою угрозу, то поймет, как сильно я его хочу. Что независимо от того, насколько я зла на него, как сильно я хочу быть холодной, отвергнуть его, мое тело говорит обратное.

Потому что мое тело точно помнит, что он может с ним сделать. Каково это, чувствовать, когда я сдаюсь. Лука улыбается мне, но улыбка не доходит до его глаз.

— Ответь мне, жена.

— Нет. — Я с трудом сглатываю. — Я нет.

— Что нет? — Его губы приоткрываются, обнажая идеально белые зубы. Ему это нравится. Он любит играть со мной, как кошка с мышкой.

Мышкой, которая хочет быть съеденной. Чтобы быть съеденной им. Быть…

— О! — Я задыхаюсь, когда его рука скользит выше, к теплу между моих ног, к влажной резинке моих трусиков. — Лука, нет!

— Что нет? — Он смотрит на меня с этой опасной ноткой в улыбке. — Ты знаешь, как я отношусь к тому, что мне лгут. Так скажи мне, София. Если я проведу рукой выше, узнаю ли я, что ты влажная для меня?

Я знаю, что лучше не лгать ему. Я уже совершала эту ошибку раньше. Но я не могу заставить себя признаться в этом. Не сейчас. Не здесь. Не так, как сейчас.

— Нет, — шепчу я. Это слово постоянно слетает с моих губ, но оно ничего не значит. — Не буду.

Улыбка Луки становится шире, и тогда я понимаю, что он хотел, чтобы я солгала, даже если он накажет меня за это.

— О, София, — бормочет он. — Тебе следовало бы лучше знать.

Затем его пальцы скользят вверх, выше, выше, под край моих черных кружевных трусиков. Не то, что я бы выбрала, чтобы вернуться домой из больницы, но это было все, что было у меня из одежды. Это заставляет меня думать, что Лука был тем, кто принес мне одежду. Они проникают под кружево, поглаживая набухшие складки моей кожи, и я не могу подавить вздох, который срывается с моих губ от его прикосновения.

— Ты побреешься для меня сегодня вечером, — холодно говорит Лука. — Я не допущу, чтобы ты оставалась такой неопрятной.

Я краснею от этого, моя кожа горит от унижения. Я была в больнице, оправлялась после пыток. Я хочу сорваться. Я не думала о том, чтобы побрить свою киску для него. Но я вообще ничего не могу сказать, потому что Лука выбирает этот момент, чтобы скользнуть пальцами глубже, и я на мгновение теряю дар речи.

— Маленькая лгунья, — напевает Лука шелковистым голосом, когда его палец скользит вверх, чтобы пощекотать мой клитор. — Ты истекаешь ради меня, София. Такая чертовски мокрая. — Он засовывает в меня два пальца, двигая ими взад-вперед сильно и быстро, так что я точно слышу, насколько я мокрая, непристойные звуки наполняют заднюю часть машины. — Ты не можешь сказать, что не хочешь этого. Я чувствую, как много ты сдерживаешь. Я чувствую, как твоя киска сжимается прямо сейчас, пытаясь удержать меня внутри себя.

Он говорит это так небрежно, откидываясь на кожаное сиденье машины, в то время как его пальцы входят и выходят из меня, как будто это нормально. Как будто нормально, когда мой муж трахает меня пальцами на заднем сиденье машины средь бела дня, когда между нами и водителем лишь тонкая перегородка…совершенно блядь обычное явление.

— Ты собираешься кончить, не так ли, София? Если я поиграю с твоим маленьким твердым клитором? — Его голос такой соблазнительный, скользящий по моей коже, купающий меня в тепле, в похоти, в нужде. Я хочу сказать нет, что я никогда больше не кончу для него, что он не может заставить меня, что я этого не хочу, но моя предательская киска рассказывает совсем другую историю. Я слышу это, чувствую запах, густой запах секса, наполняющий заднее сиденье машины, и я хочу умолять о большем, чем просто его пальцы. Я хочу умолять о его рте, его члене, обо всем нем, о том, чтобы он заставлял меня кончать снова и снова, как он делал это много раз до этого.

Это заставляет меня ненавидеть его. Я ненавижу то, что хочу его. Что я позволю ему делать все грязные вещи, которые он пожелает, даже после всего случившегося. Но вся эта ненависть не меняет того, как мои бедра выгибаются навстречу его руке, как нарастающее удовольствие делает меня слабой, заставляет запрокинуть голову, тяжело дыша, когда он подталкивает меня ближе к кульминации.

— Вот и все, София, — напевает он почти издевательским голосом. — Кончи мне на пальцы. Вот так хорошая девочка. Иди за своим мужем, покажи ему, как сильно ты его хочешь. — Он наклоняется, устраиваясь поудобнее, и я мысленно вижу его толстый член, истекающий возбуждением, скользящий по моему входу, толкающийся в меня и наполняющий меня так, как я отчаянно жажду прямо сейчас.

Он проводит большим пальцем по моему клитору, перекатывая его под подушечкой.

— Кончи для меня, милая. Покажи мне, как сильно ты жаждешь этого.

— Я не… — выдыхаю я, мои бедра приподнимаются, когда он нажимает на мой клитор, его пальцы теперь двигаются быстрее, скручиваясь внутри меня, прижимаясь к этому сладкому местечку. —