Дельфийский оракул - Екатерина Лесина

– Умница, – похвалила Алиску гадалка. – Хочешь, чтобы камешки эти твоими стали?

Конечно! Разве кто-нибудь, будучи в здравом уме, от такого откажется?!

– И дом? – Анна Александровна продолжала искушать ее. – И деньги… все будет твоим, если ты меня послушаешь. А ты же послушаешь?

– Да!..

– Сначала нужно, чтобы он на тебе женился…

Этому голосу, такому ласковому, проникновенному, как возможно было не поверить? И Алиска верила. Закрыв глаза, она вслушивалась в журчание ее речи, позволяла гадалке прикасаться к своему лицу, удивляясь тому, до чего горячие пальцы у Анны Александровны. По ее телу расплывалась сладкая истома…

Все будет хорошо…

Лучше прежнего…

Надо только слушать ее… надо ее слушаться… и все у нее будет… у Алиски обязательно все будет…

Татьяна не знала, как она оказалась на этой улочке: каменной, тесной, извилистой, будто проложенной по руслу горной реки. Река обмелела, оставив выеденные солью берега, в склонах которых ныне гнездились люди. Доносилась до нее громкая чужая речь. Кричал чей-то ишак.

Жарко.

Вода в бутылке нагрелась и уже не утоляет жажду, но Татьяна упорно пьет ее. И вот – вода заканчивается. А магазинчика, чтобы купить еще, нет поблизости.

Куда только лавки эти подевались? Их же здесь полно – на каждом шагу, – крохотных, тесных лавчонок, заваленных мелким товаром. Татьяна решается и останавливает какого-то прохожего, машет руками, трясет перед его носом пустой бутылкой, пытается объяснить ему что-то по-английски, который у нее всегда был плохим…

Прохожий что-то отвечает, но это не речь, а клекот какой-то.

Ничего не понятно!

– Он вас не понимает, – говорит кто-то Татьяне по-русски.

Она оборачивается, пытаясь разглядеть своего нежданного спасителя – а в том, что спасение пришло, Татьяна не усомнилась, – но солнце бьет ей в глаза. Татьяна видит лишь, что он высокий и, кажется, огромный какой-то. Черное пятно на золоте небосвода. Кто сказал, что в Греции небо – синее? Золотое оно тут! Цвета колесницы Аполлона. Ее Аполлон остался на вилле. У него голова болит, и ему неинтересно здесь, скучно, хотя он старательно притворяется, не желая разочаровать Татьяну. Хороший мальчик.

– Идемте, – он протягивает руку Татьяне. – Я вас выведу к отелю.

– Мы тут виллу сняли, – зачем-то говорит Татьяна.

– Тогда – к вилле.

Улица все вьется и вьется, сливаясь с другими, такими же, словно размножается в чудесных зеркалах, и Татьяна окончательно теряет ориентацию. Но новый знакомый крепко держит ее за руку. Иногда он останавливается, позволяя ей перевести дух, и перебрасывается с местными какими-то словами на их смешном чужом наречии.

– Не волнуйтесь, – он почувствовал Татьянино беспокойство. – Город старый. Запутанный. Просто так отсюда не выбраться. Пить хотите?

– Хочу, – ответила Татьяна.

Жара невыносимая. Ее тело буквально сочилось потом, внутренности иссыхали, вот-вот от Татьяны останется скукоженая мумия, вроде тех, что выставлены в Каирском музее.

Может, им в Египет лучше было бы поехать?

А лучше бы – не ехать никуда…

Незнакомец – Татьяна не удосужилась спросить его имя, а он вовсе не спешил ей представиться – протянул ей бутылку.

– Травяной чай, – пояснил он. – Лучшее средство от жажды.

Чай оказался горьким и приторным одновременно, но Татьяна пила, словно была не в силах напиться досыта. Ее спутник ждал. И когда бутылка упала на камни – так оглушительно громко, словно сделана была не из пластика, – он поднял ее. Подхватил он и Татьяну.

В себя она пришла от пронизывающего все тело холода.

Темно. Тихо.

Где она?..

Татьяна этого не знала. Она сразу вспомнила и незнакомца, и травяной чай, и жуткое головокружение, которое быстро переросло в беспамятство.

Дура! Разве можно верить незнакомым людям?! Никак, ей солнце мозги расплавило! «Соотечественник»… «поможет»… если от кого и ждать подлянки, то – от своих!

Татьяна вдруг схватилась за шею, не без удивления обнаружив пропажу цепочки. Массивная, солидная с виду, она была сделана из турецкого дутого золота и стоила немного. Кольца – те подороже. Но и кольца с пальцев ее сняли. И браслет. И сумочка исчезла! Жаль было даже не кредиток, а фотоаппарата, с которого Татьяна не удосужилась перебросить в компьютер хорошие снимки.

Резко пришло понимание, осознание случившегося, накатило – сразу! Тошнота… страх… Страх и тошнота.

Она ведь едва не умерла!

Или – почти умерла? Наверняка ее приняли за мертвую, поэтому и притащили сюда… а куда?

Татьяна велела себе успокоиться. Истерика никого еще не спасала, а вот здравый смысл – вполне мог помочь. На ее беду, со здравым смыслом дело что-то не ладилось. И Татьяне дважды, а то и трижды, пришлось ударить себя ладонями по щекам, приговаривая:

– Дура! Дурра ты, идиотка!..

Старый верный способ помог. Прекратилась нервная дрожь, тошнота и та отступила.

Все не так плохо… руки ее свободны. Ноги – тоже. И, значит, Татьяна выберется! Она сильная. И в девяностых годах не растерялась, оставшись совсем одна. Денег – нет. Работы – нет. Ничего не было… сумела же в Китай дорогу пробить! Одна из первых… тогда ей тоже было страшно. Всякое случалось. Били ее. Грабили. Убивали…

«Недоубили!»

Там она и тогда смогла выжить, и тут – сумеет. Сейчас сумеет.

Она поднялась на ноги. Вокруг – кромешная тьма. Сквозит откуда-то. Воздух холодный, соленый, он вызывает жажду. Татьяна вытянула руки. Слева – пустота. Справа – тоже. А прямо перед Татьяной – стена, каменная, неровная. И она ощупывает эти неровности в поисках подсказки.

Темнота рассеивалась медленно, не желая выпускать свою жертву. Она не исчезла, лишь сгустилась до отдельных плотных комков, в которых угадывались абрисы скал. Воздух, разреженный и черный, позволял видеть на шаг, порою – на два.

– Эй… – Голос Татьяны прокатился по коридору, дробясь на осколки эха.

Она одна. Она не знает, где она. И надо выбраться, но – куда идти? Влево? Вправо?

Туда, откуда тянет морским ветром.

И Татьяна решилась. Она побрела вслепую, ощупывая дорогу, спотыкаясь и порою падая, боясь одного – что она сломает ногу. Со сломанной ногой ей точно не выбраться, а так – шансы есть.

Она повторяла слова про эти шансы, говорила себе, что она обязательно спасется и пойдет в полицию. Или не пойдет? Им все равно ведь – глупая иностранка сама виновата, нельзя доверять незнакомым людям.

Нельзя…