Бригада. Книга 13. Поцелуй Фемиды - Александр Белов

— Да плевать на этого… безбашенного… — Примерно так он отшучивался, причем не единожды, и меткая кличка, прочно приросшая к руководителю «Колокола», разумеется, не добавила теплоты в их отношения.

— Короче, пусть земля ему будет пухом. Или прахом? Как там говорят в подобных случаях… — подытожил Зорин. — У меня к тебе, Александр Николаич, имеется вопрос.

— И какая же у вопроса цена? — усмехнулся Белов, который настолько досконально успел изучить своего партнера, что не сомневался: речь пойдет исключительно о том, как заточить денег.

— Ты, друг, вероятно, по молодости все время забегаешь вперед.

— Хорошо. Формулирую иначе: кто кому платит за вопрос?

— Разумеется ты мне! А как иначе?

Зорин вне всяких сомнений был достойным партнером и тоже умел отбивать хитрые мячи. Он улыбался, давая одновременно понять, что шутит, и какова доля правды в этой шутке.

— Завтра суббота. Не хочешь покататься на снегоходах? Там бы и поговорили.

— Не, Виктор Петрович. Я в отпуск улетаю, билет на руках. За два года отпуск не отгулял, бухгалтерия сердится, — у Белова снова нашелся хороший, правильный повод отказаться от встречи. — Давайте сейчас говорите, что за вопрос на повестке.

— Ну, как скажете, коллега…

И Виктор Петрович изложил нехитрые свои претензии, которые сводились к острому желанию акционера «Красносибмета» получать свои законные дивиденды.

— А что же вы этот вопрос не подняли на последнем собрании акционеров? — хитро прищурился Александр. — Задавайте тогда на следующем. Правление ответит.

— Знаю я твои ответы. Зальешься с трибуны соловьем, и, как дважды два, объяснишь доверчивым акционерам, что для дивидендов время еще не пришло. И куда как важнее запустить новую печь на новой площадке.

— Я вам и сейчас отвечу то же самое: плавильную печь запустить важнее.

— Вот поэтому я и не задал свой вопрос на собрании акционеров, а задаю его сейчас, в частном, так сказать, порядке, — Зорин начал раздражаться и закурил, хотя давно пытался завязать с этой неполезной привычкой. — Другие акционеры >лично мне по барабану. Я хочу, чтобы работали мои денежки, вложенные в акции!

— Ой, Виктор Петрович, только не надо лукавить, — Саша весело расхохотался. — Уж мне-то известно, что своих-то кровных вы вложили в эти акции не до фига. Так что не надо передо мной невинность изображать… Что вы предлагаете?

— Ну, скажем, консультационные услуги. Комбинат нанимает меня… А лучше не меня, а супругу мою, Ларису Генриховну, в качестве эксперта по вопросам… Ну, допустим…

— Не смешите меня, Виктор Петрович. Мне что дивиденды, что консультационные услуги — один хрен из чистой прибыли выплачивать! А при нашей системе налогообложения — сами должны понимать — это чистая глупость.

— Стало быть, отказываешь? — прищурился Зорин.

— Уж простите великодушно…

— Бог тебя простит, Белов. Может быть, простит, а, может быть, и накажет, — поняв, что дело безнадежно, Зорин резко оборвал обсуждаемую тему. — Куда в отпуск-то собрался? В экзотические края?

— Ну… — кивнул Белов. — Здесь по весне погода паршивая, а там уже новый урожай апельсинов зреет.

Не рассказывать Же, в самом деле, этому хитрому старому лису о том, что едет Белов в свой законный отпуск на Кипр вовсе не апельсины трескать, а заниматься проблемами одной из оффшорных «дочек» комбината. Потому что просто не может такой деликатный вопрос поручить никому из своей команды. Ничего противоправного с точки зрения ныне действующих законов он делать не собирался, но фиг его знает, как эта деятельность будет оцениваться в верхах уже завтра. И своих людей лучше без особой нужды не подставлять. Что же касается Зорина, чем меньше он знает, тем лучше. Меньше знаешь — крепче спишь, есть такой принцип. И не фига другим спать мешать…

— А насчет моей доли на комбинате ты уж сам что-нибудь придумай, — сказал напоследок Зорин. — Времени у тебя много будет!

VII

Федор еще раз надавил кнопку звонка — результата не последовало. Он снова вышел во двор, почесал бороду и посмотрел на темные окна. Светилась только вывеска над подъездом «ООО Гармония» и под нею белела табличка с указанием часов работы частной клиники.

Интересно, куда в такой поздний час мог подеваться Ватсон? Уж не сломался ли, не ровен час, старый холостяк под напором предложения, многократно превышающего спрос? Модный практикующий доктор, старательно избегавший скомпрометированного толпой, шарлатанов звания «экстрасенс», пользовался сумасшедшим успехом у своих пациентов и особенно пациенток. Последнее обстоятельство поначалу придавало его практике тонкий шарм, потом стало утомлять и мешать самой работе, и вот теперь превратилось просто в напасть. Ватсон шутил, что, будь в Красносибирске другой доктор его уровня и его профиля, то имело бы смысл сходить к нему на прием и поделиться личными проблемами.

Ну, не может быть, чтобы Ватсон спал. Уж не случилось ли чего худого? В последнее время, сразу после ареста Белова, фортуна, бывшая в течение двух последних лет подозрительно благосклонна к друзьям, начала потихоньку поворачиваться задом.

Федор поднял с земли камешек и осторожно, целясь в переплет рамы, послал его в направлении окна спальни.

— Стоять! — раздался позади него нехороший голос, и из темной подворотни показалась человеческая фигура.

— Витек? Вот напугал, черт! Прости, господи!

Федор начал торопливо креститься, а Виктор

тем временем приблизился и тоже стал смотреть на окна спальни их общего друга. Вид у него был, как всегда — даже в самой невинной ситуации, такой мрачный и свирепый, что казалось, вот-вот случится что-то непоправимое. Через пару минут,? окно бесшумно приотворилось, и оттуда прошелестел сдавленный голос Ватсона:

— Федор? Витек? Заходите быстро! Мухой! Я дверь открыл.

— От кого хоронишься, человече?

— Да тише вы, говорю же! Не включайте свет в прихожей — с улицы видать. Пойдем к попугаям.

Друзья на ощупь двинулись в сторону двери, которая вела из крошечной квартирки доктора и хозяина «Гармонии» на другую половину — туда, где располагалась сама клиника.

— В комнату психологической разгрузки? — ехидно поинтересовался Витек.

— Для кого-то и в самом деле разгрузка, а лично меня здесь загружают по самое некуда. Глаза бы не глядели на этих попугаев. Но здесь единственное место, откуда свет не попадает на улицу.

Ватсон наконец без опаски повернул выключатель, и щадящие галогеновые лампы, медленно разгораясь, осветили небольшую комнату с тяжелой драпировкой на единственном окне, несколькими удобными диванчиками и банкетками и с клеткой-вольером во всю торцовую стену. Проснувшиеся птицы радостно загалдели.

— Так от кого ховаемся? — спросил Виктор. — Никак и к тебе тоже рэкет пожаловал?