Дмитрий Коваль - Марина Кистяева

Он поставил чертов кофе рядом с собой на землю и выудил её руку. Перевернул ладонью кверху и приглушенно выругался.

Рана Ирины была не большой. Несколько глубоких царапин. Она из-за хлеставшего внутри и клокочущего адреналина даже не обращала внимания на боль. Потому что, казалось, у неё болит всё. Боли были фантомные, шли из головы, но они раздирали её тело на мелкие части. Поэтому и казалось, что она — одна большая кровоточащая рана.

Сквозь пелену слез ей удалось отметить, что сталкер прикасался пусть и крепко, но аккуратно. Не сдавливал ладонь.

Почти заботливо…

— Надо обработать, — ей показалось, или его голос снова звенел от сдерживаемого напряжения?

— Обработаю.

— Сейчас, Ирина.

Он демонстративно посмотрел ей в лицо. Она и хотела бы отвести взгляд, отвернуться, и не смогла.

Где-то на периферии сознания мелькнула мысль, что цвет его глаз искажает темнота ночи. Они не могут быть настолько черными, яростно-пылающими, как воспринималось Ириной. Пугающе-притягательными.

— Кто ты такой? — задала она в очередной раз один и тот же вопрос. — Ты не похож на человека с проблемами.

Бровь мужчины вздернулась кверху.

— А кто сказал, что у меня проблемы?

И правда…

— Ты говоришь, что ничего не помнишь.

Он едва заметно усмехнулся.

— И что? Это проблема?

Даже плечами пожал.

— А разве нет?

— Пока — нет. Не думаю, что и в будущем будет. Память вернется, куда она денется.

— Зато сохранились инстинкты, да? — зло бросила Ирина и дернула руку на себя.

Тщетно.

Её никто не отпустил.

— Ты не о том говоришь, Ирина, — он погладил большим пальцем ребро её ладони, и Ирину точно током ударило.

Только ласки от него не хватало! А что потом? Снова начнет приставать, говорить, что хочет? Они уже это проходили.

— В дом не пустишь — знаю. Поэтому сходи одна, вынеси ватные тампоны и перекись водорода. Бинт или пластырь. Я обработаю тебе рану.

Она сходит с ума. Честное слово.

То, что он говорит, никак не вяжется с его образом. Может быть, она спит, и ей всё только снится?

Но нет — слишком реальны прикосновения его пальцев.

На Ирину накатила слабость. Мимолетная, едва уловимая, и всё же довольно ощутимая. Здесь, в эти секунды, которые позже станут для Ирины фатальными, ей захотелось сдаться. Просто поплыть по течению, довериться сидящему рядом молодому мужчине, который обещал позаботиться.

Он так на неё смотрел… Господи…

Его взгляд выворачивал душу. Он уже присвоил её и никуда не уйдет. Не отпустит. Конечно же, это всё игра света, не более.

Ирина сглотнула.

— Сейчас.

Сталкер отпускал её с неохотой, и это тоже чувствовалось. Ирина потянула руку, он разжал пальцы.

Она кое-как встала, ноги по-прежнему плохо отзывались.

Она вошла в дом и направилась на кухню, где в одном из шкафов у неё хранилась аптечка. Вот теперь пришла саднящая боль в руке. Ещё не хватало занести инфекцию, тогда вообще будет весело. Слезы снова выступили на глазах. Да что ж такое! Ирина размазала их по щекам. Конечно, не помешало бы умыться, смыть грязь, кровь.

Нет.

Пусть будет такой неприглядной.

Быстро нашла всё, что требовалось, периодически потряхивая рукой от боли и прижимая её к груди.

Когда же закончится этот бесконечно долгий вечер?

Прижимая медикаменты и стараясь их не растерять, снова вышла на улицу.

Сталкер всё так же сидел на крыльце и пил кофе.

Откуда он такой взялся? Невозмутимый.

Ирина стиснула зубы.

Она что-нибудь придумает. Обязательно.

Молча опустилась рядом, протянула ему медикаменты и раскрыла руку.

Хотел обработать — обрабатывай.

Он заметил её бунт. Слегка усмехнувшись, открыл перекись и снова заключил её ладонь в свою.

Ирина старалась дышать ровно, абстрагироваться от лишних мыслей. Представила, что сейчас находится в приемном покое, и медбрат обрабатывает ей руку.

Ничего сверхординарного.

Странного.

Всё почти в пределах нормы.

Лишь предательские мурашки рассыпались по коже, не давая ей поверить в собственные мысли.

— Ты не должна была пострадать, — негромко заметил он.

— Это случайность. Просто зазор на заборе.

— Могу починить.

Услышав последнее заявление, Ирина горько усмехнулась.

— Тоже остались инстинкты?

Парень равнодушно пожал плечами.

Действовал он аккуратно, надо отдать должное. Сбрызнул перекисью рану, потом ватным тампоном убрал грязь и снова обработал перекисью. И лишь тогда запечатал пластырем. Ира не хотела ничего чувствовать, не хотела никак реагировать на его действия.

Но что бы она себе ни говорила, и как бы ни убеждала себя, у неё ничего не получалось.

Эта нечаянная забота дезориентировала её. Причем Ирина не сомневалась, он в своих поступках искренен. Опустила голову и посмотрела на его руки. Крепкие, с широкой ладонью. Кое-где проступали свежие мозоли, точно он работал физически. Не мешки же с сахаром разгружал? Эта мысль заставила Ирину мысленно улыбнуться. Не похож сталкер на того, кто разгружает мешки.

— Почему ты не обратишься в полицию?

Её вопрос не совсем понравился незнакомцу — его пальцы на несколько секунд замерли.

— Не вижу необходимости.

— Как это? А может, тебя разыскивают?

— Сомневаюсь.

— Меня поражает твоя самоуверенность, — снова вспылила Ирина, даже потянула руку на себя, но снова тщетно. — Ты якобы ничего не помнишь, даже своего имени, периодически ночуешь у меня на скамье, но при этом выглядишь, как человек, которого совершенно не беспокоит происходящее с ним. То есть, по твоему мнению, всё в порядке? Так?

— Не пыли, Ир.

— И вот — снова. Знаешь, — она перевела дыхание, говорить спокойно никак не получалось, её всё время прорывало на эмоции, и отнюдь не положительные, — меня не просто поражает твоя самоуверенность, она пугает! Ты не похож ни на кого из моих знакомых! Твоё поведение… неправильное! Люди не могут жить так, как ты. Не приходят к девушке, не провожают молча её, не… Господи, да я толком не знаю, что ещё «не». Я уверена на сто процентов, что у тебя нет даже мобилы.

Кривая усмешка послужила ей ответом.