Договор на крови - Гоблин MeXXanik

друзьями, — ответил я быстрее, чем следовало.

— Повезло? — Арина подняла брови.

— Алиса замечательная, но как вы заметили, искры между мной и ею не проскочило.

— И вы считаете, что этот Дмитрий может составить ей партию?

— Было бы наивно полагать, что они уже планируют совместную жизнь и придумывают имена возможным детям, — я развел руки в стороны. — Завтра — послезавтра Иванов примет титул и станет князей Шуйским. Да, ему не позволят занять должность равную статусу его отца. К сожалению, в нашем обществе происхождение значит много. А парень — бастард, хоть и признанный князем. Но все же он станет важной фигурой.

— Но в газетах пишут, что все может обернуться иначе, — напомнила мне Арина Родионовна. — И Шуйские готовы представить свету другого наследника.

— Все будет так, как завещал покойный князь, — я покачал головой. — И происки вдовы грозят только ей самой. Не хотелось бы думать о плохом. Но она напрасно настраивает против себя единственного сына, которого ее супруг официально признал. Не ровен час, после подобных выходок она может уехать в долгое паломничество, а то и принять постриг.

— Думаете, что Иванов способен так поступить с женой своего покойного батюшки?

— Если все зайдет слишком далеко, то ему придется пресечь слухи о своей несостоятельности как наследника. Думаю, вдовствующая княгиня может столкнуться с другой стороной жизни.

— И как это отразится на самом Дмитрии? Вы знаете его не так давно. Он хороший человек?

— Он не подлец. И способен помнить добро. Этого уже много, поверьте, — я вздохнул и принялся складывать карточки посетителей в стопку. — Мне показалось в первый день нашего знакомства, что он может пойти по головам, если придется. Как знать, вдруг я прав. К тому же к Евсееву он отнесся скверно.

— Многие аристократы обращаются с простолюдинами именно так — словно они и не люди вовсе, — вздохнула девушка.

— Белова скоро обретет отчество. Ее отец получит титул. Он много лет идет к этому. Но станет ли Алиса от этого ровней наследнику князя Шуйского, я не знаю, — высказал я наконец свое сомнение. — И я боюсь, что молодой князь решит, что достоин кого-то более родовитого.

— Будет жаль, если он упустит свой шанс.

— Шанс? — удивленно уточнил я.

— Стать счастливым, — легко пояснила Нечаева. — Если он откажется от той, кого выбрало его сердце, то станет несчастным. А такие люди опасны тем, что делают несчастными всех вокруг. Каждый делится тем, чем наполнен.

— Думаете, сердце жандарма выбрало Белову? — с легкой улыбкой осведомился я.

— Вы не видели, как он поддерживал ее под локоть, когда они шли от машины. Как смотрел…- секретарь смутилась и забрала у меня стопку бумаг, чтобы убрать в стол. — Хотя, быть может, мне все это показалось.

— Было бы хорошо, если не показалось, — я нахмурился, вспомнив смех Алисы и то, как она подливала чай гостю во время того, как я делился последней сказкой. — Если Дмитрий обидит Белову, то будь он императорским наследником — я ему голову оторву.

— Только не в моем доме, — сухо велела Виноградова.

— Вы такие страшные вещи говорите, Павел Филиппович, — Нечаева покачала головой. — Даже у стен есть уши. Не стоит произносить этого вслух.

— Значит делать можно? — провокационно спросил я.

— Можно, — девушка внезапно опалила меня потемневшими глазами. — За тех, кто нам дорог нужно биться.

Я вдруг захотел прямо сейчас сделать два шага, обогнуть стол и сгрести в охапку эту девицу, которая умела одним своим взглядом заставить мое сердце биться чаще. Пришлось вцепиться пальцами в столешницу до побелевших костяшек. Зажмуриться и выдохнуть. К счастью, девушка не заметила моего состояния и спокойно продолжила убирать документы.

— Давайте поужинаем вместе? — предложил я вместо того, чтобы попросить девушку уйти. — Мы пропустили обед.

Арина Родионовна ненадолго задумалась, а затем кивнула:

— Хорошо, с радостью.

Она поправила волосы, в которых блеснула шпилька, подаренная ей несколько дней назад, разгладила из без того безупречные манжеты блузки и уточнила:

— Куда пойдем, Павел Филиппович?

Я открыл было рот, чтобы предложить несколько мест на выбор, но в этот момент стоящая в подставке ручка вдруг дрогнула, поднялась над столешницей, а затем на белом листке для записи появилась строчка:

«Можете поужинать у нас».

Нечаева нахмурила брови, я же улыбнулся, наблюдая за тем, как Виноградова старательно выводит ручкой буквы на листе. Арина же взглянула на меня и уточнила:

— Приглашение от Любови Фёдоровны?

Я кивнул:

— В этом доме не завелись другие призраки. Пока.

К моему удивлению, Виноградова никак не отреагировала на это заявление. Просто ловко забросила ручку в стакан-подставку.

— Охотно приму ваше предложение, Любовь Фёдоровна, — согласилась Арина Родионовна с коротким поклоном. Взяла меня под руку, и мы направились к широкой лестнице, которая вела на второй этаж.

Иришка как раз выходила из кухни.

— Вашество, Арина Родионовна. Не думала, что вы решите трапезничать прямо сейчас. Я могу вернуться и накрыть на стол.

— Мы справимся сами, — ответил я и заметил, как Фома довольно усмехается.

— Вы не возражаете, что я отлучусь, вашество? Отвезу Иришку…

Я вернул парню ухмылку и добавил:

— Конечно. На вечер дел не планируется. Так что можешь не торопиться.

Арина дернула меня за рукав, когда парочка спустилась по лестнице:

— Между ними тоже искрит. А вы его поддеваете. Нехорошо, Павел Филиппович.

— Чего еще ждать от некроманта? — довольно ощерился я. — Это простаки думают, что я добренький. А на деле…

— Вы замечательный, — неожиданно заявила Арина Родионовна и пока я собирался с ответом, повязала поверх юбки передник. — Мойте руки и садитесь за стол. Так уж и быть, я поухаживаю за злым некромантом. Конечно же, потому, что боюсь его коварства.

— То-то же, — пробормотал я, пытаясь согнать с лица глупую улыбку.

Вскоре мы устроились за столом. На этот раз Иришка приготовила тушеного карпа с овощами и зеленью. И вышло блюдо до того вкусным, что мы ели почти не разговаривая. Впервые я пожалел, что еда настолько хороша. Зато наблюдать за довольной Ариной Родионовной было приятно. Девушка ела с завидным аппетитом.

— Что? — спросила она, заметив мое внимание. — Тоже считаете, что дама должна есть только листики салата?

— Вовсе нет. Салат любят улитки, насколько я знаю.

Нечаева улыбнулась и призналась:

— Уважаю рыбу. Тем более, когда она приготовлена так славно.

— Там еще пирог с творогом, — сообщила Виноградова и вдруг насторожилась. Потом на мгновенье замерцала и пропала.

Затем снизу донесся ее недовольный голос:

— Еще кто-то приперся и топчется на пороге. Небось собирается выкорчевать мои розы…

— Мне надо спуститься ненадолго, — предупредил я секретаря. — Если вас не затруднит — разлейте по чашкам чай и нарежьте пирог. Любовь Федоровна его рекомендовала.

Сам же я утер салфеткой губы и направился вниз по лестнице.

Дверь я распахнул неожиданно для гостя. Паренек показался мне испуганной птичкой. Стоял на пороге, обхватив себя руками, и не решался поднять на меня глаза. Он был облачен в большую куртку, которые носили рабочие на мануфактуре, широкие штаны словно паруса раздувались на ногах и ботинки, казавшиеся великоватыми. Кепка восьмиклинка прикрывала голову, но из-под нее все же выбивались короткие светлые вихры.

— Ты пришел, чтобы попросить о помощи или просто с мальчишками поспорил, что постучишь в мою дверь и не сбежишь, когда я открою? — скрывая усмешку, спросил я.

Парнишка шмыгнул носом, утер его рукавом и лишь потом бросил на меня вороватый взгляд. И мне показалось знакомой эта россыпь веснушек на вздернутом носе и светлые глаза. Я резко сорвал с гостя кепку и отступил в холл, потому как ловкая ручонка со скоростью кошки собралась сцапать вещицу. Под ннй оказалась голова, с короткими пшеничными волосами, которые не так давно очень талантливо подстригли. Я бы даже сказал — идеально.

— Погоди-ка, я тебя должно быть знаю, — прищурился я. — Кажется, что именно из-за тебя возник весь сыр бор с цирюльней Рахмата. Верно?

Передо мной стояла Алена Семенова. Она закусила губу, очевидно, не в первый раз за последнее время, потому как кожа была красной и припухшей. Под ее глазом расплылся застарелый синяк, который девица даже не подумала маскировать. Видимо, полагала, что так ее будет сложнее узнать.

— Алена?

— Да, это я, — хрипло сообщила девушка и вскинула голову, — Я.

— Хорошая стрижка, — примиряюще отметил я и протянул ей кепку.

Семенова забрала ее, но не водрузила на голову. Вместо этого ударила ею по предплечью, словно