Кофейня в сердце Парижа - Вячеслав Прах

Весь день меня тревожили мысли об ее уходе, весь день я себя отвлекал. Время тянулось бесконечно долго, там, в нашей спальне словно был другой механизм у часов. Один шаг – и утро менялось на вечер. Здесь, пройдя сотню шагов, замечаешь, что прошло всего несколько минут.

Наступил долгожданный, но волнующий вечер. Я вернулся домой и застыл перед дверью, не решаясь войти внутрь. Я повернул ручку и открыл дверь. Затем медленно и тихо зашел за порог. Прислушался. Ни единого звука, ни шороха. Поставил обувь у коврика, а сам направился в спальню. Как же я был счастлив в тот момент, даже не передать словами, у меня все затрепетало внутри, когда я увидел, что она сидит на моем подоконнике с книгой в руках.

– Здравствуй, – тихо сказал я с порога.

– Ты вернулся!

Она отложила книгу в сторону, а сама бросилась ко мне. В мои объятия… Я ее прижал со всей силы к груди.

– Ослабь немного, а то мне нечем дышать, – прошептала.

Я даже не почувствовал той силы.

– А ты знал, что Мишель был тайно влюблен в Марту? И его дружба с…

Я ее оборвал.

– Что? Ты прочла «Танцующих с тенью» за один день? – недоверчиво посмотрел на нее.

– Не за день, а за девять часов. Кстати, я даже представить себе не могла, что книги – это так увлекательно, я будто попала в другой мир и полностью ушла от реальности.

– Но… Там же не меньше четырехсот страниц.

– Четыреста девятнадцать, – поправила меня она.

– Ты умеешь читать? – само вырвалось у меня.

Она начала меня осматривать, а затем приложила теплую ладонь ко лбу.

– Ты там не перегрелся на солнце? Что-то ты бледный совсем.

По ее ответу я понял, что сказал глупость.

– У тебя есть еще такие же интересные книги, как эта?

– Конечно.

Я направился к окну и начал показывать ей произведения, которые заслуживали особого внимания. Она внимательно изучала обложки и складывала книги на подоконник.

– Спасибо, – поблагодарила она. – Как прошел твой день без меня?

– Бессмысленно, – признался ей я.

– Что это значит?

– А разве в этом слове есть другой смысл?

– Нет.

– Поцелуешь?

– Поцелую.

– Ну, здравствуй.

– Здравствуй. Не оставляй больше открытой дверь…

Мы занимались собой… Нашим чувствам мешала одежда, моему телу не хватало ее. Моим холодным губам не хватало ее шеи горячей. Им не хватало ее закрытых век, ее неровного дыхания, вдохов. Ее губам не хватало моих пальцев. Моим пальцам не хватало ее волос, ее подбородка и ниже, ее раскаленной груди. Моим глазам не хватало того состояния транса, в которое она так глубоко уходила, ныряла. Мне не хватало воды. Мне не хватало нескольких метров, шагов, чтобы дотронуться до неба. Она умела летать и постоянно касалась его. Я касался ее и становился все ближе. Она вздрагивала, а затем вздрагивал я…

Неописуемо небо на ощупь.

А если попробовать, то…

«Касаясь жизни другого – в ответ тебя касается Рай».

* * *

Я снова стоял у кровати Розы. Я снова вошел в ее жизнь без приглашения и стука. Я снова вошел без слов. Как посторонний зритель, наблюдая за сценой. Вряд ли актриса заметит его. Я вытащил иглу из руки и поднял Розу с пола, а затем аккуратно положил на кровать. «Дыши, Роза. Дыши!»

Она была без сознания. Уже в который раз. Я заварил себе кофе, в этом доме я был нередким гостем. Но она об этом не знала. Да ей и не следует этого знать. Я уже дописал свою книгу, а значит, остался всего лишь день. А, точнее, ночь. Переживи эту ночь, Роза, и завтра я войду в твою жизнь. Проснись этим утром, я никогда тебя об этом не просил. А сейчас я оставлю тебя одну.

«Спокойной ночи. До завтра! Мое имя Пьеро…»

Роза пришла, и, наверное, впервые за все это время я был по-настоящему этому рад. Я встал со своего места и повернулся к ней лицом. Мне хотелось, чтобы она увидела меня впервые в своей жизни. Я не намерен был больше прятать свой взгляд от нее.

– Позвольте…

– Да, присаживайтесь, – не отводя глаз от книги, ответила она.

Шекспир «Сонеты о любви». Красивая обложка. Громкое имя и… разбитое сердце женщины, дополняющие друг друга. Так могло показаться на первый взгляд.

– «В тоске не гаснет жар мятежный, горит за сенью гробовой, и к мертвой пламень безнадежный святее, чем любовь к живой…» Удивительно. Так точно и с чувством… Шекспир, – сказала она тому, кто знал этот стих наизусть.

– Нет. Это Байрон, – без всякого удивления произнес я. Откуда она могла его знать?

Роза склонила голову и, подкурив новую сигарету, продолжила увлеченно изучать страницы. Будто меня и не было вовсе.

– Уходите.

– Вы кого-то ждете. Кого-то, кто с опозданием на два месяца и шестьдесят две кружки выпитого кофе так и не соизволил опоздать.

Она подняла голову и посмотрела на меня так, будто я прочитал ее мысли.

– С чего вы это взяли? – в недоумении спросила она.

– Когда вы приходите и открываете книгу, вы кладете левую руку так, чтобы хорошо было видно время. Если присмотреться, то можно заметить, что смотрите вы вовсе не в книгу, а на свои часы. Создаете иллюзию отдыха, в то же время ограждаете себя от таких, как я.

– Но как… Как вы могли за мной наблюдать, если сидели все время спиной ко мне?

– Здесь нет ничего странного. С вашего столика, если смотреть в окно, видна улица. С моего – ваш столик. И получилось, что мы оба смотрели в окно. Вы – на прохожих, а я – на вас.

– Кого ждете вы? – с явным интересом спросила она.

Она больше не боялась оставаться одна, когда я уходил на работу. Я больше не боялся однажды вечером вернуться домой и обнаружить пустую спальню. Заправленную постель, которая пахла вчерашней ночью. Открытое окно, в которое можно было увидеть десяток прохожих и среди них ее не найти.

– Ты спишь? – спросила она.

– Нет.

Она лежала у меня на груди. Легкая, как перо…

– Сколько уже времени прошло?

– Ты о чем? – уточнил я.

– Я о себе. Сколько я уже здесь?

Трудно было сказать, сколько времени прошло с тех пор, как она вошла в мою жизнь. Было абсолютно двоякое чувство – прошла вечность или мгновение, в котором застыла вечность. Ничтожно мало и до краев много. А по календарю, наверное, прошел месяц.

– Месяц, – ответил я.

– Месяц… – повторила она. – Хм… Мне все время кажется, что мы с тобой встретились вчера. И весь наш месяц длиною в сегодня. Странно, что меня не ищут. Мне нравится здесь, у тебя. Я не вижу внешнего мира – той ежедневной суеты, пробок, пустых разговоров. Где день начинают, глядя в стекло автомобиля, так же и заканчивают. А многие ведь толпятся в метро… Я не вижу людей. Это необъяснимое чувство свободы, когда ты смотришь на них из окна четвертого этажа, когда ты не имеешь к ним никакого отношения – они не люди, а всего лишь актеры кино.