На руинах Мальрока - Артем Каменистый

– Где мой попугай?

– Птица? – без особого страха, но с долей растерянности уточнил Цавус. – Птицу вашу герцог Шабен забрал.

– Надо же, сам герцог забрал! И что же мой попугай там делает? У герцога!

– Сэр страж, я не могу знать, чем он сейчас занимается. Последний раз, когда я его видел, он сидел в клетке, в карете герцога – тот направлялся к себе во дворец. Нам птица ни к чему, поэтому я не возражал против того, чтобы он ее забрал.

– Сэр страж?! Так я больше не изменник рода человеческого?! В подвале вы ко мне несколько по-другому обращались.

Инквизитор хмыкнул, не проявляя ни малейшего страха. А ведь тон мой предельно угрожающий. Невозмутимость мерзавца начала раздражать – может, и в самом деле кочергу достать и начать говорить всерьез? Идея отличная – руки чешутся: я и без того зол до точки кипения, а он еще и провоцирует.

– Сэр страж, ну зачем вспоминать тот подвал. Вы неглупый человек, я тоже не дурак – оба понимаем, что ситуация сейчас несколько другая. Обстановка изменилась.

– При чем здесь обстановка? Вы ведь оплот веры – на вас не должны влиять внешние обстоятельства. В том подвале я был исчадием ада, а здесь вы со мной беседуете, будто с наследным принцем. И ни малейших следов религиозного фанатизма в ваших глазах не замечаю: меня это поражает больше всего. Такое впечатление, что пытал меня ваш близнец, – совершенно разные люди.

И впрямь другой человек, даже болезненная желтизна почти сошла. Бодрячком инквизитор держится, несмотря на сложность ситуации. На фанатика вообще не похож: предельно прагматичный человек. И не боится меня ни капельки… вот ведь скотина.

Надо было сразу убивать, как только увидел. А теперь чуть ли не стесняюсь безоружного и беспомощного резать. Не маньяк я – если не считать Йены и тех перерожденных, которых у брода убил, на человека руки не поднимал никогда. Но их трудно причислить к роду человеческому.

Убил бы, и что дальше? Кто кроме него может рассказать, где искать Зеленого?!

А резать все равно придется – в живых такого врага оставлять нельзя…

– Сэр страж, у меня нет брата-близнеца. Понимаете, там, в подвале, – это была просто работа. Живой страж в такой пикантной ситуации – удача для нашего ордена неслыханная, я не мог не использовать этого. Думаете, мне приятно было? Да расскажи вы секреты полуденных – я бы немедленно все прекратил. Лучшая еда, лучший врач города – все для вас сделать готов был. Я же не виноват, что вы решили запираться до конца! Здесь позиции нашего ордена не слишком сильны, так что время работало против меня, вот и пришлось идти на крайние меры. Прошу прощения, что так с ногами вашими обошлись, но все не настолько страшно, как кажется. Винты до конца не закручивали – через пару месяцев все бы зажило. С годик похромать – и все, можно забыть. А вам и года не понадобилось – скачете, будто жеребец молодой. Знаете, там, в подвале, я подумал было, что вы и впрямь тайны стражей не знаете, и вообще… Но нет – неправ был! Только страж, причем далеко не последний страж, может за день переломы излечить и не выдать тайны под такими пытками. Восхищен вами и горжусь знакомством – вы очень непростой человек и, подозреваю, не последний страж в вашей иерархии. Совсем юны, а столького достигли. Мне, право, жаль, что вам пришлось столько выстрадать. Не стоило запираться и молчать – вы ведь нам попросту выбора не оставили.

Ну и фрукт этот Цавус – меня выставляет виноватым в том, что меня же пришлось пытать! Э нет, надо срочно его заткнуть, а то епископ уже на массивную вазу поглядывает, явно намереваясь разбить ее об инквизиторскую голову. Рано убивать – он еще ничего не рассказал толком.

– Не уклоняйтесь от темы – мы говорили о Зеленом.

– Но я же ответил: он у герцога Шабена. Не знаю, зачем ему понадобилась птица, – об этом меня спрашивать бесполезно. Оружие ваше, кстати, здесь: сохранил – будто догадывался, что пожалуете за вещами. Меч, которым вы наследника Мальрока убили, вон за той портьерой, рядом с вашей кольчугой подвешен. Кольчугу, кстати, мы заштопали у местного кузнеца; меч наточили там же – вы его о сталь немного иззубрили. А вон в том шкафу ваш самострел – его даже чинить не потребовалось. Сами убедитесь: все в полном порядке, можете забирать.

– Самострел? Вы же его называли нечистым оружием, а теперь забрать предлагаете?

Инквизитор досадливо скривился, изображая из себя помесь оскорбленной добродетели и разоблаченного жулика:

– Сэр страж, ну что вы, право! Все время только и норовите старое помянуть, причем исключительно нехорошее. Заметьте, я вам во всем помогаю, все рассказываю, даже ничего не требуя взамен. Стоит ли помнить плохое? Я вот уже простил вам неаккуратную работу с кандалами и лицо разбитое – умный человек от таких мелочей в ярость не впадает. А вы тоже неглупы – прекратите, пожалуйста, все это. Мы, может, и не друзья, но кто знает… Уж уважаю я вас с первого мгновения нашего знакомства.

– Вы не в той ситуации, чтобы требовать. А насчет нашего знакомства… я тоже помню первое мгновение. С того самого мгновения мечтал о том, что с вами сделаю, когда поймаю. Список получился длинный, и ничего приятного в нем нет.

– Дан, ну зачем вы диспут устроили? Прикончить его надо, и все – про птицу он уже рассказал.

– Господин епископ, и вы туда же. Нехорошо…

– Господин? – хмыкнул Конфидус. – Обычно вы меня по-другому называли. «Безбожная тварь» – самое мягкое, что вспоминается. Даже не пытайтесь действовать на меня такой простенькой лестью – не подействует. Я и мои братья по вере натерпелись от вас столько, что всеми сокровищами мира этого счета не оплатить. Вы живы только потому, что я еще не придумал, что с вами сделаю.

– Вам не надоело угрожать? И вы, и сэр страж делаете одну большую ошибку: угрожать надо уметь – ведь это целое искусство. А вы пошло пугаете унылыми сказочками про выколотые глаза, считая, что я как дурак поверю, будто вы способны покалечить старого слугу. Обижаете такими мыслями. Я-то прекрасно понимаю – жив и не искалечен только из-за того, что вы опасаетесь не получить ответов на свои вопросы. Понимаю, что в живых оставлять меня вы, мягко говоря, не стремитесь, и вопрос здесь даже не в мести, но это можно обсудить и в результате получить взаимную выгоду. Так что давайте поговорим как нормальные люди – без всего этого.

– Ты нам условия не ставь… Хорек, – берясь за другую книгу, буркнул епископ.

– А я и не ставлю – сама жизнь ставит. Сейчас – да, вы в выигрышном положении. Я в вашей власти. Допустим, убьете меня. И что дальше? В городе переполох – вы, должно быть, знаете, что там почему-то тюрьма горит и беглые разбойники носятся по улицам. Стражники и солдаты на каждом углу. Вы уверены, что сумеете избежать встречи с ними? Отсидеться в нашей башне не получится – к утру вернутся мои братья. Их дюжина, и все при оружии. Я не сомневаюсь, что вы оба отличные воины, но братья мои тоже не девчонки с виноградников, и в любом случае шума не избежать. А на шум много кто примчится. Зачем вам это надо?