Послушай мое сердце - Бьянка Питцорно

Анастасия не боялась, потому что хуже, чем есть, уже не могло быть. А синьора Смерча начала стучать зубами.

— Не уходи далеко! — приказала она девочке. — Будь рядом и держи меня за руку.

Но Анастасия вывернулась и побежала к одной могиле, на которой стоял большой мраморный ангел с расправленными крыльями. Завидев ее, ангел сошел с пьедестала и нагнулся, чтобы взять ее на руки.

— Держись крепче, — сказал он ей, — мне придется высоко взлететь, чтобы перелететь через ворота. Куда тебя отнести?

— В дом, где есть симпатичные дети, которым нужна сестра. Но сначала залетим в дом к синьоре Смерце и заберем то, что осталось от моих сокровищ.

Ангел захлопал большими крыльями, подняв сильный ветер, и взлетел ввысь. Гарпия Смерца бросилась за ним с криком:

— Подождите! Возьмите меня с собой! Унесите меня из этого жуткого места!

Но так ангел ее не послушал!

Оставшись одна, синьора Смерца заметила, что могильные холмики начинают шевелиться.

— Спасите! — закричала она и попробовала вскарабкаться на дерево, но ничего из этого не вышло, потому что она была не слишком ловкая, к тому же на ней были туфли на высоком каблуке и узкая юбка.

Тогда она бросилась бежать по аллее, а за ней кто-то шел, ТОП-ТОП-ТОП… Она добежала до строения с братской могилой и, решив, что это домик, в котором можно спрятаться, открыла дверь, бросилась внутрь и упала вниз головой в эту кучу разбросанных костей.

ТОП-ТОП-ТОП… В дверях показалась статуя красивой девушки в ночной рубашке с распущенными волосами и голым младенцем (тоже статуей) на руках.

— Ты не выйдешь отсюда, — сказала она ей, — пока не разберешь эти кости, восстановив полностью каждый скелет. Смотри же, если останется хоть одна микроскопическая косточка, я не выпущу тебя отсюда.

Гарпия Смерца горько заплакала:

— У меня никогда не получится!

— Что ж, так и быть, — сказала на это статуя, — чтобы, скелеты у тебя не разваливались, я тебе дам вот это.

И она бросила ей толстый клубок красной шерсти.

Гарпия Смерца полтора года собирала все эти скелеты. Она почти закончила, но последнему скелету не хватало целой ноги.

— Ты ее потеряла? Какая ты рассеянная! Поищи хорошенько! — говорила статуя бабушки Приски.

Но она просто издевалась над ней, ведь она прекрасно тала, что ноги этой нет. Это был скелет солдата. На войне его ранили в правую ногу, и ее потом пришлось ампутировать. Это произошло где-то в России, и нога была похоронена там. Солдат вернулся домой на костылях и только через много лет умер и был похоронен на этом кладбище с одной ногой.

Гарпия Смерца плакала и повторяла:

— Я искала повсюду, но никак не могу найти.

В конце концов статуя заявила:

— Единственное, что ты можешь сделать, если хочешь выбраться отсюда, — отдать скелету одну из своих ног.

— А как же я?

— А ты будешь ходить па костылях.

Потом она сжалилась:

— Если ты уступишь свою ногу этому бедному скелету, я отдам тебе мою. Они все равно мне не нужны, а под рубашкой их даже не видно.

Так через полтора года Гарпия Смерца все-таки вернулась домой, худая, бледная, с седыми волосами. Она стала хромать и носить длинные юбки до земли. И если кто-нибудь хлопал ее по правой ноге, к примеру, в кино, чтобы привлечь ее внимание, то очень удивлялся, какая она твердая и холодная.

Закончив писать, Приска, очень довольная, но до смерти уставшая, растянулась на коврике перед кроватью Габриеле, накрылась его халатом и заснула крепким сном, хоть пол и был твердым и холодным.

Как обычно, в ночь с 9 на 10 декабря папа Розальбы убрал с витрины одежду и выложил игрушки. В 4 «Г» в этот день никто не мог сосредоточиться на уроках: все ждали полудня, когда — на час раньше, чем положено, — закончатся занятия.

Это был особенный день для всех детей в городе. Их не только отпускали из школы на час раньше, но и разрешали дома опоздать на обед.

Все дело в том, что нужно было во что бы то ни стало раньше других добраться до витрины «Детского рая». И не только из любопытства. Лучших — и самых дорогих — игрушек в магазине синьора Кардано было по несколько штук. Некоторых вообще по одной.

Розальба уже сто раз объясняла подругам почему.

— Все полки на складе до самого потолка набиты одеждой, которая должна вернуться в магазин после рождественских каникул. Папа не может заказывать десять или двадцать экземпляров громоздких игрушек. Синьору Пирасу просто некуда будет их складывать.

Поэтому, если тебе позарез нужна была именно эта, сияющая с витрины игрушка, мешкать было нельзя, иначе она достанется кому-нибудь более проворному. Зато если тебе удавалось убедить маму или папу немедленно отправиться в «Детский рай» и оставить залог за конструктор или велосипед, можно было не сомневаться, что синьор Кардано никому их не отдаст. Чтобы никого зря не обнадеживать, отец Розальбы вешал на «забронированные» игрушки табличку «Продано». И если ты не знал наверняка, что ее забронировали твои родители, про игрушку можно было забыть.

Некоторые взрослые понимали, насколько это важно. Элиза, к примеру, была уверена, что как только она расскажет дома о своем выборе, бабушка Мариучча или один из дядей при первой возможности отправится в «Детский рай» и внесет залог за ее рождественский подарок. Если кто и мешкал, то только она сама, потому что никогда не могла решиться. С одной стороны, ей хотелось всего, с другой — она очень боялась, что дядям придется потратить на нее слишком много денег.

Розальбе, конечно, повезло больше всех. Она получала каталог с игрушками в сентябре — еще до того, как их заказывали в разных фирмах. Впрочем, выбирать только по каталогу она бы уже не рискнула. Однажды она заказала кукольный домик, который показался ей очень красивым и прочным, а привезли блеклую картонную ерунду, которая развалилась через неделю. А в другой раз набор «Маленького химика» оказался коробкой с дурацкими пустыми бутылочками.

И он все равно стал ее рождественским подарком. Синьор Кардано строго сказал:

— Ну уж нет, синьорина! Передумывать уже поздно.

Так она научилась ждать, пока с материка[16]доставят большие посылки с игрушками. Она помогала синьору Пирасу их распаковывать, а значит, могла выбрать подарок на три дня раньше, чем все остальные дети в городе.