Командиры национальных формирований СС - Константин Залесский

– 2-й дивизион: ротмистр резерва фон Лэр

1-й казачий артиллерийский дивизион (на конной тяге; штабная батарея, 3 батареи по четыре 75-мм горных орудия): капитан фон Эйзенхардт-Роте;

2-я (Кавказская) казачья бригада:

командир: полковник Александр фон Боссе:

Ia (1-й офицер Генштаба): ротмистр Фрейзе

Ic (начальник разведки): обер-лейтенант граф фон Бисмарк-Болен

3-й Кубанский казачий полк: подполковник резерва Вернер фон Юнгшульц фон Рёберн

– 1-й дивизион: ротмистр граф фон дер Шуленбург

– 2-й дивизион: ротмистр Кей Лангфельдт

5-й Донской казачий полк: подполковник Иван Кононов (офицер связи ротмистр резерва граф фон Риттберг)

– 1-й дивизион: ротмистр Щербаков

– 2-й дивизион: ротмистр Борисов

6-й Терский казачий полк: майор резерва Генрих Детлоф фон Кальбен

– 1-й дивизион: ротмистр Грунст

– 2-й дивизион: ротмистр Фридрих

2-й казачий артиллерийский дивизион (на конной тяге; штабная батарея, 3 батареи 75-мм горных орудий): капитан граф фон Коттулински

55-й казачий запасной полк: обер-лейтенант резерва фон Штабенов

55-й моторизованный разведывательный батальон (эта часть была полностью укомплектована немецким личным составом): ротмистр Фридрих Вейль

55-й казачий саперный батальон (3 саперных эскадрона, саперно-строительный эскадрон, мостостроительная колонна, саперный парк): капитан Янс

55-й казачий батальон связи (2 телефонных эскадрона, радио-эскадрон): капитан Шнейдер

55-я служба снабжения (2 моторизованные и 3 конные колонны): ротмистр резерва Брёкер

55-й санитарный батальон (2 роты): обер-штаб-арцт резерва д-р Грасс

– 1-я рота: штаб-арцт д-р фон дер Хейде

– 2-я рота: штаб-арцт резерва д-р Маассен

– Полевой лазарет: штаб-арцт д-р Богданов

55-я ветеринарная рота: штаб-ветеринар д-р Ганс

55-е отделение полевой жандармерии

55-е управление полевой почты

По штатному расписанию казачьи полки состояли из штаба, двух дивизионов (в каждом 3 конных и конно-пулеметный эскадроны), эскадрона тяжелого оружия (два взвода 50-мм противотанковых орудий, два взвода 81-мм минометов). В 5-м Донском казачьем полку 2-й дивизион был пластунским, то есть пешим). Казачьи эскадроны делились на три строевых, вспомогательный и минометный взводы, взвод – на три отделения (каждое – из трех звеньев по 4–5 казаков и санитара; первое звено имело на вооружении ручной пулемет Мg.42, второе звено – снайперскую винтовку, третье – гранатомет. В минометном отделении (9 казаков) был кавалерийский 50-мм миномет. На вооружении 1-го взвода эскадрона тяжелого оружия состояло три станковых пулемета, 2-го – три 80-мм миномета, 3-го – три 37-мм противотанковых орудия на конной тяге; 4-й взвод был стрелковым, 5-й – вспомогательным.

Казачьи артиллерийские дивизионы были приданы бригадам, хотя и считались входившими в состав 55-го артиллерийского полка (командир пока при этом назначен не был, и штаб его не был сформирован – его заменяла артиллерийская группа связи при штабе дивизии). Старший командный состав – за исключением 5-го Донского казачьего полка – был немецким, однако должности эскадронного и взводного уровня замещались почти исключительно казаками. В то же время большинство из немецких офицеров неплохо говорили на русском языке.

Выбор казачьих частей для проведения антипартизанских операций в гористой труднодоступной местности на Балканах был вполне логичен и обоснован. Высокая маневренность конных частей, неприхотливость, а также высокие воинские характеристики представителей военного сословия, каким являлось казачество, делали казаков Панвица наиболее подходящими на роль оккупационных частей на Балканах. Это, естественно, понимало и немецкое командование, вполне логично выбравшее для дивизии местом дислокации Сербию – при том что сами казаки (при полной поддержке Панвица) выступали за то, чтобы участвовать в боевых операциях на советско-германском фронте. Немецкая печать так довольно высоко оценила качества казаков Панвица: «За короткое время казаки стали грозой бандитов везде, где патрулируют их сторожевые отряды или где они сидят в настойчивом ожидании под прикрытием скал и кустарников. Подвижность, инстинктивно точное оценивание врага, близость к природе, смелость в нападении, ловкость в бою и беспощадность к побежденному врагу, находящегося на службе большевизма, – вот особенности казака, бросившие его навстречу борьбе с большевизмом на Юго-Востоке»[49].

Не все было, конечно, гладко – именно этого и опасалось немецкое командование, отказавшись от использования казаков на советско-германском фронте – в дивизии имели случаи перехода казаков на сторону противника. Однако они не носили столь массового характера, как, например, в частях Бронислава Каминского – но, тем не менее, факт перехода остается фактом.

Первый раз в антипартизанской операции дивизия Панвица приняла участие в октябре 1943 года, правда, в этот раз военных столкновений не было. Немецкое командование на Балканах не имело достаточных сил, чтобы успешно бороться с партизанами Тито, тем более что гористая местность позволяла югославам при необходимости уклоняться от боев с регулярными частями вермахта. Поэтому своей главной задачей Рендулич видел осуществление жесткого контроля над ключевыми населенными пунктами, а также над путями сообщения, которые как раз и были главной целью нападений партизан. С одной стороны, такая практика позволяла не очень значительными силами контролировать достаточно крупный регион, но с другой – приводила к распылению сил, что резко снижало эффективность антипартизанских операций. Дивизия Панвица также была немедленно по прибытии брошена на охрану коммуникаций: сначала штаб Панвица был размещен в Винковицах, а затем переведен в Джяково.

Борьба с партизанами на Балканах, как и на оккупированных территориях СССР, велась с большой жестокостью – причем с обоих сторон. Практиковались карательные операции против гражданского населения, проведение расстрелов заложников. На Московском процессе Панвиц давал следующие показания:

«Должен признать, что, участвуя в инспектировании, а позднее в формировании воинских частей, состоящих из военнопленных Красной Армии, и руководя ими в боях против СССР и Югославии, я совершил действие, которое согласно международным правилам и обычаям войны рассматривается как преступление. За это преступление я готов нести ответственность… Я признаю себя ответственным за то, что начиная с осени 1943 года я руководил боями подчиненной мне дивизии против югославских партизан, допускал в зоне действия дивизии расправы казаков с мирным населением… выполнял преступные приказы гитлеровского Верховного командования и циркуляр СС обергруппенфюрера Бах-Зелевски, в которых излагались меры по борьбе с партизанами и по расправе с мирным населением».