Генерал-фельдмаршалы в истории России - Юрий Рубцов

Вершиной полководческой деятельности герцога стало командование королевской армией, разбившей в апреле 1759 г. при Бергене ганноверскую армию принца Фердинанда Брауншвейгского. Эта победа, одержанная над превосходящим по численности противником (25 тысяч человек против 40 тысяч), принесла герцогу: от австрийского императора Франца I достоинство князя Священной Римской империи, а от короля Людовика XV — чин маршала Франции.

Карьера Виктора-Франциска прихотливо менялась: из-за интриг он то отдалялся от королевского двора, то вновь возвращал себе расположение. Когда в Париже стали нарастать события, угрожавшие трону Людовика XVI, герцог де Брольи, бывший военным министром и командующим войсками, предназначенными для подавления революционных элементов, предложил королю вместе с семьей удалиться в Мец. Получив отказ, герцог вместе с графом д’Артуа, братом короля, покинул Францию. Узнав о казни Людовика XVI, де Брольи попытался во главе отряда таких же, как он сам, эмигрантов вторгнуться на французскую территорию, но потерпел неудачу.

Когда в 1796 г. воцарился Павел I, известный ненавистник якобинцев, французские роялисты потянулись в российские пределы. Среди них был и герцог де Брольи. Акт его принятия на русскую службу, учитывая преклонный возраст военачальника — 79 лет, носил, конечно же, символический характер и имел цель продемонстрировать солидарность российской короны с обезглавленной короной французской. Де Брольи удостоился со стороны Павла I «переименования» в российские генерал-фельдмаршалы. Пусть седовласый вояка, по словам Людовика XVIII, и соединял старую опытность с молодой храбростью, сферы применения его талантов в России не нашлось[25]. Потерял он надежду и на реставрацию Бурбонов. Поэтому в 1799 г. по личному ходатайству был уволен в отставку и навсегда покинул Российскую империю.

«Имя его увеличило только число наших генерал-фельдмаршалов», — сказанное Д.Н. Бантыш-Каменским о еще одном иноземном ловце чинов Я. Сапеге вполне подходит для характеристики и герцога де Брольи.

«Трактат, вами заключенный, столь искусно составлен, что и мне самому не можно бы лучше оного написать для подписи господ шведов. Славное сие дело ваше останется навсегда незабвенным, никогда наша Россия такого полезного мира не получала!»[26]. В таких выражениях оценил Петр I вклад своих посланников Я.В. Брюса и А.И. Остермана в достижение Ништадтского мира, завершившего в 1721 г. Северную войну.

В свое время шведы упустили возможность — на уже шедших с 1718 г. переговорах — закончить более или менее достойно войну с Россией. Согласившийся на переговоры Карл XII был убит в Норвегии при осаде крепости, а пришедшая ему на смену сестра королева Ульрика возобновила войну, пойдя на союз с Англией. Но никаких дивидендов шведы из этого не извлекли. Более того, в 1720 г. петровский флот нанес им поражение у острова Гренгам, а русский десант подошел прямо к стенам Стокгольма.

В апреле 1721 г. в финском городе Ништадте начались переговоры о мире, и 31 августа того же года Брюс и Остерман с российской стороны подписали мирный договор. В соответствии с ним Россия получала балтийское побережье от Выборга до Риги, часть Карелии, острова Эзель, Даго, Мен. Длившаяся 21 год изнурительная война завершилась.

По мнению современных историков, Брюс, как и Остерман, был способным дипломатом, но они оба выступали скорее талантливыми исполнителями воли Петра, ибо фактически работу на конгрессе, где был подписан мир, возглавлял сам царь[27]. Хотя это обстоятельство, конечно, не умаляет их заслуг.

А.С. Пушкин в «Полтаве» имел все основания причислить Якова Вилимовича к «птенцам гнезда Петрова». Великий поэт привел исторически достоверный (пусть и неполный) их список:

Не стоит сводить это понятие — «птенцы гнезда Петрова» — к банальному факту возвышения названных лиц именно в петровское время. Нет, главное здесь то, что «птенцы» были единомышленниками царя, разделяли его цели и интересы, в их личностях и действиях отразился сам Петр с его кипучей, ищущей натурой и разносторонними талантами (по известному поэтическому замечанию того же Пушкина, «то академик, то герой, то мореплаватель, то плотник»).

Таким же разносторонним, талантливым во многих отношениях проявил себя и Брюс. Профессиональный военный и дипломат, артиллерист и издатель «Брюсова календаря», администратор и знаток естественных наук (его ученость была широко известна в Европе), переводчик полезных для россиян книг с иностранных языков и составитель географических карт империи, он был просвещеннейшим из сподвижников Петра I, человеком европейской известности.

Изрядная часть его жизни была положена на ратное дело. Брюс был участником еще Крымских походов 1687 и 1689 гг., предпринятых князем В.В. Голицыным в период правления Софьи. С Петром I он дважды ходил на Азов, где успешно вел инженерные работы и был отмечен полковничьим чином. В ходе заграничного путешествия редко кто из состава Великого Посольства в Западную Европу мог угнаться за Яковом Вилимовичем в его стремлении овладеть науками. Особенно обстоятельно он занимался артиллерийским делом, что во многом определило его ратную карьеру.

По сути с самого начала Северной войны он возглавил артиллерию действующей армии, поскольку в первом же сражении под Нарвой в числе других русских военачальников попал в плен командующий артиллерией генерал-фельдцейхмейстер Александр Арчилович, имеретинский царевич (см. очерк о К.Е. де Крои). В столь ответственной должности Брюс показал себя достойно: его пушкари отличились при взятии Ниеншанца (1703) и Нарвы (1704), в сражении при Лесной (1708). С 1704 г. он стал, говоря современным языком, исполняющим обязанности генерал-фельдцейхмейстера (эту должность без приставки «и.о.» он получил в 1711 г. со смертью Александра Арчиловича) и возглавил Артиллерийский приказ — главный орган управления этим важнейшим родом войск.

Полтавское сражение

В Полтавском сражении 27 июня 1709 г. Брюс командовал всей походной артиллерией в 72 орудия (см. очерк о А.Д. Меншикове). Сначала он нанес значительный урон противнику перекрестным огнем батарей на редутах, а потом, разместив орудия впереди редутов, в упор громил неприятеля. Метким выстрелом русские пушкари даже попали в носилки Карла XII, разметав их в щепы.