Бес специального назначения - Антон Мякшин

— Куда, говорю, сбежали?

Степан Федорович помедлил с ответом, оглядываясь по сторонам. Да, здесь было на что посмотреть. Судя по всему, мы попали в секретную лабораторию прославленного разведчика. С низкого потолка светили забранные в металлический намордник электрические лампочки. Подвальные стены сочились плесенью, под ногами звенел камень. А вокруг на беспорядочно расставленных столах громоздились колбы, колбочки, колбищи, пробирки, штативы, уродливые и неуклюжие перегонные устройства и какие-то вовсе несуразные приборы, опутанные проводами, громоздкие и непонятные. Это было бы похоже на школьный кабинет химии, если бы не понуро свесившие черепа скелеты, то тут, то там прикованные ржавыми цепями к каменным стенам.

— Это, наверное, старинное подземелье, — почему-то шепотом проговорил Степан Федорович, — а Штир… то есть я — его когда-то случайно обнаружил и устроил в нем небольшую лабораторию для личных целей.

— У настоящего шпиона не бывает личных целей, — заметил я, — только общественные. Подземелье? Это что же — мы пролетели три этажа? А то и все четыре… Хорошо, что я бес — хоть с небоскреба падай, не расшибешься.

— Вот и я то же самое, — вставил Степан Федорович. — Врачи так и говорили: штырь в ноге из хирургической стали. Нога больше ни за что не сломается, прыгайте откуда хотите и сколько хотите. А это что?

Я отодвинул ближайший стол — обнаружился пролом в стене, явно недавнего происхождения. Надо же — какой клиент востроглазый! Наверное, сказывается общение со мной. Да и вообще, кажется, он входит во вкус. Все меньше и меньше бьется в ознобе и припадках, совсем прекратил истерики, а уж в наблюдательности обошел меня самого. Отличный шпион из него получится, надо сказать!

— Ага, — глубокомысленно проговорил Степан Федорович. — Пролом. Надо думать, я решил исследовать подземелье дальше и, должно быть, добился в этом деле каких-то результатов…

В подтверждение его слов в проломе что-то зашуршало. Степан Федорович на всякий случай отпрыгнул в сторону и зашарил по карманам в поисках какого-нибудь завалящего вальтера или парабеллума. Я сорвал бейсболку и обнажил рожки, другого оружия у меня при себе не было. Шуршание нарастало.

— Крысы? — тихонько предположил Степан Федорович. — Фу, гадость. Я и раньше-то их не любил, а в свете последних событий вообще не перевариваю. Вдруг они здесь тоже матом ругаются?

Я хотел высказаться в том смысле, что лучше иметь дело с крысами-матерщинницами, чем с… С кем? Гадать нам пришлось недолго. Из пролома, двигаясь на четвереньках, выбрался какой-то оборванный товарищ, внимательно осмотрелся и поднялся на ноги.

— Спокойно… — проговорил я, поддерживая под локоток Степана Федоровича, который снова готов был грохнуться в обморок. — Кто бы это ни был, если он будет выпендриваться, я ему таких навешаю, враз ласты склеит.

— Да, но…

— Сам вижу! — присмотревшись, буркнул я.

Товарищ уверенно двинулся в нашу сторону. Теперь я сильно сомневался в том, что он склеит ласты, даже если на него воздействовать таким весомым аргументом, как, допустим, пятитонный самосвал. Хотя бы потому, что товарищ был уже вполне мертв. Зеленоватого цвета личико с провалившимися глазницами, в глубине которых мерцал пунцовый огонек, оскаленные гнилые зубы, которым уже никакой «Дирол» не поможет, плоть, свисающая лохмотьями с крепких желтых костей. Мертвец! Зомби!

Мы со Степаном Федоровичем прижались к стене недалеко от лестницы, ведущей к дыре в потолке. Не успеем вскарабкаться… Да и чего, спрашивается, такого страшного? Подумаешь, зомби! Мало я их, что ли, на своем веку повидал? Он один, вот если бы десяток-другой, тогда действительно положение можно было бы считать серьезным, а так…

Зомби, сделав пару шагов, угрожающе зарычал, оскалился, протягивая к нам полусгнившие клешни…

— Но-но! — предостерег я. — Спокойнее, нежить! Видал рога? Один удар — две дырки. Два удара — соответственно, четыре. Вентиляции захотел? Стой! Стой, говорю! На месте — раз-два!

— Слушается… — выдохнул Степан Федорович. Зомби действительно остановился. И принялся подозрительно принюхиваться, пощелкивая зубами…

— Что-то ему не нравится, — доложил Степан Федорович. — Нюхает…

— Вы ничего такого не делали?

— Что? Чего не делал? Обижаете, Адольф. У меня язва желудка, а не метеоризм.

— Напра-аво… кругом! — решил я подкрепить свой успех.

— Слушается! Кыш, кыш! Тебе сказали — кругом!

Зомби пошатнулся и круто развернулся к перегонному кубу на столе.

— На исходные позиции шагом ма-арш! Куда? Куда, тупая скотина?!

— Что он делает? — выговорил мой клиент. Зомби добросовестно проинспектировал пробирки и колбы, выбрав одну, побольше, подставил ее под змеевик и покрутил на кубе какую-то ручку. Колба тут же наполнилась маслянистой синеватой жидкостью. Зомби осторожно понюхал колбу, заурчал и неожиданно улыбнулся так широко, что у него отвалилось ухо.

— Спирт! — втянув носом воздух, уверенно определил и Степан Федорович.

Мертвец тоже что-то проскрипел — невнятно, но очень громко.

Предупредительно пошуршав, из пролома выбрался еще один восставший мертвец, а за ним — еще. Через минуту в лаборатории было не протолкнуться. Не обращая на нас никакого внимания, мертвецы похватали со столов колбы и быстро оккупировали все имеющиеся в наличии перегонные устройства. Несколько минут было слышно только жадное хлюпанье, торопливое бульканье и нетерпеливое позвякиванье. Наконец одноухий главарь шарахнул очередную опустошенную колбу о каменный пол, вырвал змеевик из куба, растянул его гармошкой и оглушительно воскликнул:

— Э-э-эх-х!

Тут я забеспокоился. Пора выбираться отсюда. Лучше уж наверх, к фюреру и компании. Никогда не видел мертвецов-алкоголиков и что-то не тянет изучать эту породу. Я не юный натуралист, я — бес оперативный сотрудник!

— Отступаем! — скомандовал я.

— С удовольствием! — откликнулся Степан Федорович.

Но отступить мы не успели. В лаборатории началось такое…

— Пусти меня!

— Руку отдавили!

— Поставьте меня на место!

— Врежьте ему, дорогой Адольф!

— Отдай бейсболку! Отпусти штанину, дурак, джинсы порвешь, а они фирменные!

— Убери грабли!

— Адольф, они толкаются! Врежьте!

— Сами врежьте! Хватит ябедничать, это недостойно штандартенфюрера! Деритесь!

— Я не могу, у меня гипертония и язва, я невоеннообязанный… Больно! Адольф, они меня куда-то тащат!

— Сопротивляйтесь!

— Я не могу!

— Тогда расслабьтесь и попытайтесь получить удовольствие… Ай! Ну, все. , хватит, я сейчас буду зверствовать!

— Зверствуйте, дорогой Адольф, пожалуйста, зверствуйте!