Невеста морского чудовища - Бри Ош

встала. "Съешь зеленую кашу, дикарем станешь", пошутила про себя я.

Меня выкупали в бочке с травами, заплели волосы, обмазали мазями, затемнили глаза, заалели губы, одели, намазали цветочными маслами.

— Чудный наряд, — горько посмеялась я, разглядывая себя в зеркало.

Ноги мои были открыты почти полностью, юбка состоящая из перьев, и еле-еле доставала до середины бедра. Так по их мнению одеваются птицы? Лицо и тело украшало множество искр, которые переливались на солнце бело-синим сиянием.

— Причудливый наряд, Ваше Величество.

— Нет нужды обсуждать тряпки. Ты помнишь о моей просьбе?

— Да, Ваше Высочество, все что узнаю о свадьбе, вечером передам Вам.

Несмотря на мое неумении ладить со служанками, сейчас мы словно нашли общий язык.

— Ты будто хочешь сказать что-то еще.

— Вы не похожи на себя.

Я горько усмехнулась.

— Я думала, ты любишь украшения.

Она поджала губы.

— Вы тоже их любите. И если вы не переживаете за себя, то не забирайте у меня эту возможность.

Я вновь перевела взгляд с лица служанки. Действительно не я. С той стороны смотрела чужачка. Стоило ли брать с собой вечное напоминание о доме в виде служанки. Их и тут полным полно.

— Делай что хочешь. Только о жалости забудь. Кто я по-твоему? Дохлая кобыла?

Я развернулась и вышла. Военные, а их снова было немало, повели меня по коридору, длинному и неуютному. Мне вообще казалось, что я в казарме, а не в замке. Его не украшали картины, а через окна не проходил теплый солнечный свет. Только узоры волн на ручках отделяли серые стены от серых дверей.

Меня посадили на повозку, украшенную лентами и цветами. Белыми и синими, в дань птичьим традициям. А вот водяные лилии и чучела морских змеев точно принадлежали им. Самым главным украшением повозки стала я, неудобно усевшись в центре. На сцене бушевало представление. Люди, переодетые в птиц и рыб, танцевали в угоду гостям.

— Ты выглядишь как омытый водой камень. Лучше некуда, — шепнула мне женщина, которая аккуратно раскладывала шлейф моего платья.

— И вас не смущает, кто я?

— А чего же, совсем нет, — простодушно отозвалась она, не отвлекаясь от ткани.

Телега тронулась. Звуки арфы и флейт стали отчетливее. Лишь сейчас мне будто вернули слух. Я слышала много разных мелодий, которые смешивались с шумом людских голосов.

Я посмотрела на низкий вырез платья, открывающий ложбинку грудей. Во рту пересохло. Что же это за платье такое… Лоскуты ткани плотно, будто отлитый под меня панцирь, ложились на грудь и талию. Руки задрожали, и в груди натянулась струна, встала поперек горла и мешала дыханию. Вот он, момент моего падения. Пусть этот проигрыш станет чьей-то победой. Пусть все это будет не зря. Светлая матерь, пусть так, я очень прошу тебя!

Музыка стихла, на пиру раздался звучный мужской бас.

— Ну что, дети мои, я обещал вам ценный подарок из-за морей.

Я узнала его мгновенно. И снова стало страшно. Телега покатилась, меня ввезли в внутренний двор замка.

— Вот он!

Все изучали меня, заморскую зверушку. Им было на что посмотреть. Мои ноги, грудь, плечи, все выставлено на показ для величавого зрителя. Кожа переливалась на солнце, словно драгоценность. А король, о-о, Махна Вечный, упивался трофеем и гордился таким исходом. Он искал одобрение в глазах собравшихся и вдоволь его получал. От излишнего внимания я чувствовала себя породистой лошадью, которой разве что в зубы не заглянули. Телега стояла прямо перед длинным столом, с большой рыбиной по центру. Ждет ли меня такая же участь? Рядом с ней ровной украшенной композицией лежал картофель, зелень и другие овощи. Высокая телега была на одном уровне со столом.

Ко мне подошел парень и протянул ладонь. Его волосы на фоне бледной кожи были черными, как дремучий лес. Странная прическа с короткими у лица волосами закрывала один его глаз, и с плеча спускалась длинная, такая же темная коса. Я протянула свою руку в ответ. Он сжал мое запястье, не касаясь ладони. Потянул на себя, но не дал потерять равновесие, подхватывая на руки. Шокированная дерзким и излишне своевольным поступком, я смотрела на его полупрофиль и хлопала глазами.

— Теперь птичка в клетке, — надменно произнес он, проводя кончиком носа по моей шее.

Ехидство не сходило с его лица, а я застыла с открытым ртом, который не мог выговорить ни единого слова.

Я не успела опомниться или возмутиться, но ярко ощутила свою беспомощность. Он поставил меня на ноги, а я неуклюже поправила и так слишком короткий край юбки. Это вызвало у него новый смешок.

— Отец умеет делать подарки, — ехидно высказал одобрение он и положил руку на мою спину.

Мне не было приятно от этого касания. Оно жалило, как ненасытная тварь в болоте. Да и кожа его была не просто бледной, она отливала грязной зеленью, цветом болотной жижи.

Какой же он мерзкий. Я сбросила его руку и не задумываясь ответила:

— А мой их преподносить.

Посмотрела прямо в глаза, держа спину ровно, а подбородок высоко. Взгляд диких светлых глаз пытался забраться под мою кожу, а я держалась, видит Светлая Мать, держалась чтобы не высказать этому слизняку все, что я о нем думаю. Но он не дал мне такой возможности, усмехнулся и ушел.

В платье-панцире дышать было совершенно нечем. Нужно дышать размеренно и ровно. Я подняла голову повыше так, как подобает принцессе.

Все здесь были людьми королевских кровей или приближенными к ним. Слизняк вел себя как самый настоящий отпрыск короны. Но не его портрет я видела в Птице. Сколько же у короля сыновей?

Сердце замка — внутренний двор. Здесь и стол с едой, и песни-пляски, и даже поляна для тренировок. Рядом с ней бегали друг за другом мальчишки. Темные макушки заливались смехом, прячась друг от друга за столами, стульями и ногами гостей. Я подошла поближе. Деревянные мечи подпрыгивали в такт маленьким бегущим ножкам.

— Я буду таким же сильным, как отец! — звонко отрапортовал мальчика.

Он был до ужаса похож на другого. Близняшки, и оба копии своего отца. Пыльные роскошные наряды ярко выдавали самый шкодливый детский возраст.

— А я буду таким же как Ригир! — ответил ему второй.

Бой продолжался. Защита, нападение, секретный прием — подножка, и оба повалились на удачно расположенный мешок с сеном.

— Илей ребенка схоронил! Ригир сердце разбил! Ин язык проглотил! Неудачи ждут детей, кто же будет всех грустней! — мальчишка высунул язык и побежал прочь от противника, повторяя на ходу выученную считалочку. Он бегал по кругу, и кричал,