Ветер ночи - Карл Эдвард Вагнер

– Корджонос? Так звали молодого чародея? – спросил священник.

Клесно в раздражении прикусил мундштук:

– Да. Мне кажется, именно так. В конце концов, баллада основана на действительных событиях. Произошли они лет сто тому назад, как мне думается.

– Не совсем так, – поправил его трактирщик. – С тех пор еще не прошло и пятидесяти лет, и случилось все это совсем недалеко отсюда.

– В самом деле? – В голосе Дордона слышалась опаска.

– По правде говоря, именно в этой таверне.

Глаза всех присутствующих были устремлены на улыбающееся лицо хозяина трактира.

– Да, да, именно здесь! Но я совсем забыл, господа, ведь вы никогда раньше не бывали в этих краях. Песня Вальдези – просто баллада. Я расскажу вам, как все было на самом деле.

Никто не проронил ни слова. Трактирщик продолжал, как будто не замечая растущего напряжения:

– Вальдези и Корджонос любили друг друга с детства. Она была дочерью одного из самых богатых людей Халброса, а он – сыном служанки, работающей в его трактире. Корджонос осиротел, когда ему не было еще и десяти. Не имея ни гроша за душой, он оставил трактир и отправился на учебу в тайную школу. Но перед тем он поклялся вернуться к Вальдези через семь лет, с богатством и властью, которые дарует ему обретенная мудрость. Вальдези ждала его. Но были и другие шестеро молодых парней из близлежащего селения. Каждый из них страстно желал красавицу, но еще желанней было золото, обещанное в наследство. Вальдези отказала им всем, но они спорили и ждали, ведь подходило время, когда Корджонос обещал вернуться. И он вернулся через семь лет. К ярости отвергнутых поклонников, любовь Вальдези к молодому чародею со временем не уменьшилась. Они повенчались той же ночью в трактире ее отца. Но ненависть грызла сердца тех, шестерых, и они собрались вместе и пили всю ночь.

Пылающее полено взорвалось в камине фейерверком искр, бросая неровный свет на напряженные лица слушателей.

– Когда гости разошлись, молодые негодяи убили ее отца и нескольких слуг, оставшихся в трактире. Они похитили золото и нарушили покой брачного ложа молодых. Они подвесили Корджоноса меж двух деревьев. Вальдези они кинули на землю. «Он не проклянет нас», – сказал один из них, и они отрезали ему язык.

«Он не зачарует нас», – сказал другой, и они отрезали ему руки. «Он не будет следовать за нами», – и они отрезали ему ноги. Потом они лишили его мужественности и сказали Вальдези: «Он не годится для брачной постели». И они срезали ему лицо и сказали ей: «На него даже не стоит смотреть». Но они оставили ему глаза, чтобы он видел, что они делают с девушкой, и они оставили ему уши, чтобы он мог слышать ее крики. Когда они закончили… она умерла.

Корджоноса же они оставили висеть. Потом они поделили золото и сбежали, каждый своей дорогой. И хотя бесчестье их поступка опозорило землю, ни один из них так и не понес наказания.

– Корджонос? – спросил священник.

– Он не умер. Он был посвящен Серому Повелителю на семижды семь лет, и смерть не могла забрать его. Демон снял его с дерева и унес с собой. И исполненный ярости чародей ждал долгие и мучительные годы, готовя месть, достойную мерзавцев.

Клесно вскочил на ноги, его кресло с грохотом опрокинулось.

– Боже! Неужели вы не понимаете! Прошло уже почти пятьдесят лет, а наши лица и имена были другими! Но мне показалось, что мы уже встречались когда-то! Не спорьте! Совсем не случайно все мы оказались здесь этой ночью! Колдовство собрало нас! Но кто?..

Трактирщик зловеще улыбнулся, услышав их испуганные и протестующие возгласы. Он подошел поближе к огню и, все еще улыбаясь, стянул с рук черные перчатки.

И все увидели, что за ладони прикреплены к его запястьям.

Этими руками он сорвал кожу со своего лица.

Улыбающиеся губы сползли вместе с остатками кожи, и открылся безносый кошмар, который когда-то был человеческим лицом, и черный змеиный язык, извивающийся меж разбитых зубов.

Все сидели, окаменев от неожиданности. В комнату незаметно вошел карлик, неся в волосатых лапах крошечное тельце.

– Он мертворожденный, хозяин, – захихикал карлик, держа за ножки младенца с синеватой кожей. – Задушен пуповиной, а мать умерла в родах. – Он шагнул к камину.

Холод осенней ночи окутал путешественников, более глубокий холод, чем тот, который мог быть порожден естественными причинами.

– Семь раз по семь лет, – прошипел Корджонос. – Я так долго готовил все это! Я лепил ваши жизни с тех самых пор, откармливал вас и позволил дожить до дня, когда все вы заплатите так, как не платил еще ни один человек!

– Каллистратис, – бросил он в сторону, – это не для тебя! Я не знаю, как ты попал сюда, но уходи, если сможешь.

Все испуганно смотрели на чародея. Невидимые путы сковали путешественников; никто не мог даже повернуть головы.

Корджонос заговорил нараспев, показывая пальцем:

– Святой, негодяй. Мудрец, дурак. Храбрец, трус. Шесть углов гептаэдра, а я – мертвец, который живет, – занимаю седьмой угол. Противоречащие друг другу противоположности, которые вызовут Повелителей Хаоса, и конечный парадокс, который является центром заклинания – невинная душа, которая не жила на свете, или проклятая душа, которая не может умереть!.. Семь раз по семь лет прошло, и когда Серый Повелитель придет за мной, вы, все шестеро, последуете за мной в его царство.

Внезапно Ранвиас пришел в себя:

– Кинжал!

Аббат тупо посмотрел на него, затем начал неуклюже шарить в складках сутаны. Он двигался медленно, как во сне.

Шипя от ярости, Корджонос начал поспешно читать заклинания.

Непослушными руками Пассло вытащил кинжал, но рейнджер оказался быстрее.

Выхватив клинок из дрожащих пальцев Пассло, он метнул его в хихикающего карлика.

Боджер завопил и уронил мертвого младенца. Из его груди, там, где торчала кристальная рукоять кинжала, повалил вонючий дым. Карлик зашатался, а потом, казалось, начал складываться вовнутрь, как пустая кольчуга. От него осталось только обугленное жирное пятно, куча грязной одежды и мохнатый паук, исчезнувший в щели стены.

– Хорошо сделано, Ранвиас! – тяжело дыша, сказал Клесно. – Ты убил его демона. Теперь заклинание разрушено!

Он ухмыльнулся, глядя на чародея:

– Конечно, если у тебя нет под рукой проклятой души, которая не может умереть, чтобы завершить заклинание.

Корджонос молча опустил голову.

– Пойдемте отсюда! – пробормотал Джаркос дрожащим от страха голосом. Его брат лишь бессмысленно всхлипывал.

– Сначала убьем чародея, – проворчал Ранвиас.

– И освободите меня, – посоветовал Хеф. – Не думаю, что вам понравится, если я расскажу в Радере о своих старых товарищах.