Системная нежить. Том 3 - Тимофей Кулабухов

Если вкус земного пива она смогла стерпеть, то теперь после третьего укуса она тихонько сладострастно застонала.

— Это очень вкусно, чужак! Откуда у тебя такое божественное лакомство?

— Спиз… э… купил в большом рынке в своем мире.

— Расскажи мне о своем мире, чужак.

— Прекрати меня так называть. Я Патрик, ты же видишь? Ну, у нас тепло, капает дождик, дохрена народа и происходит война, мор и брожения среди зомби. У вас есть зомби?

— Спроси Старика. Серьезно, чужак. Я понимаю, что за свои лакомства ты пытаешься купить информацию, но… Старик мне не совсем чужой, он мой прадедушка, среди нового народа он единственный, кто был во времена Большой беды, времён, когда мир был иным и Лёд не наказал нашу планету.

— Расскажи хотя бы, что знаешь и что не запрещено обычаем. А я научу тебя делать колбасу, примерно такую, вашей технологии это вполне по силам.

Белорусы, облачённые в местные одежды, что смотрелось на них совершенно чужеродно, все же современные индустриальные люди, только ряженые, внимательно слушали и перешёптывались между собой.

Стрельнув на них глазками (понятно, что когда говорят на незнакомом тебе языке, то скрывают что-то от тебя. Я, например, тут говорил только на системном), она сдержанно ответила.

— Город наш, Стортлагер, стоит тут не спроста. Конечно, течёт подлёдная река, тут сходятся несколько дорог, у нас лучшие мастерские, но главная причина, это Старик. Уходит, приходит, делает что хочет, никому не помогает, но и не вредит. И мы знаем, что рядом есть какой-то алтарь, который он хранит. Вроде бы он последний страж этого алтаря. Поэтому он вас и вызвал. Когда-то охотники из дальних поселений принесли весть, сначала это были просто слухи, байки, сказки. Про лохматых обезьян-демонов, что убивают и едят людей. И год за годом этих разговоров становится больше, все уже привыкли, кто-то даже видел их своими глазами и ему посчастливилось выжить и сбежать. А сейчас звери прознали про алтарь. Он им нужен. А Старик не хочет его отдавать, говорит, что тогда к нам всем придёт смерть. Мэр Тэллок отказался давать ему войско. Ну, Старик призвал вас. Такая история.

— А откуда, стесняюсь, спросить, Тоора, ты ваши знают системный язык?

— Так ведь Старик всех и научил. И город когда-то давно основал он. Старухи говорят, в стародавние времена всех собрал, защитил, объединил, всё создал. Но годы идут, он больше не правитель, ему плевать на родню, нас тут таких много, его крови, он всё время в своих туннелях. Так что… Хочешь что-то узнать, чужак, спроси у Старика. Ну, теперь ты расскажешь мне как делать эту твою колбасу?

— Расскажу, потом, если выживу. Так что ты теперь кровно заинтересована в моем выживании, да, красотка? А хитрый этот ваш Дедок.

— Старик!

— Он привёл на рынок шесть сотен игроков, которые натуральным обменом озолотили вашу колонию за какой-то час.

Кругом торговались, кушали, пили, играли в какие-то местные азартные игры и оставляли кучу ценностей в бартере игроки, которым предстояло добровольно поучаствовать в обороне неизвестной им локации.

Тоора кивнула, допила пиво, сослалась на занятость, умчалась, оставив бабку приглядывать, чтобы мы чего через стойку не свистнули, велела налить нам ещё грибного пойла, мы вежливо отказались, какой будет эффект, в том числе пищеварению, от этой отравы, одному лешему известно. Я угостил парней ещё баночным пивом, а бабка не дала нам выкинуть бутылки, а забрала, выдав взамен каком-то сушеных морепродуктов. Эти были, по крайней мере — слегка солёными.

Мужики были из одного клана, из Гродно. Правительство в Беларуси держалось цепко, образовало народные дружины, отбивалось от зомби, правда, проблема появилась откуда не ждали, в родных лесах завелись монстры. Впрочем, новые партизаны, крупнейший клан, дружественный официальной власти, громил и их. Мелкие кланы в массе своей проявляли сознательность, криминал и мародёров давили, сдерживали поток зомби из-за границы. Теперь вот они синхронно откликнулись на этот призыв. Пошли, так сказать, на разведку.

— Оружием пользоваться умеете? — опустив руки пониже, извлёк из инвентаря и выдал каждому по автомату Калашникова, по запасному магазину, а их старшему, Ивану Исаевичу, цинк патронов.

— Обижаешь, земеля, мы же внуки партизан, школьную программу никто не отменял. Сам я даже охотился по молодости, — с гордостью ответил их старший. — А сам как? Есть ещё?

— Есть, но я по холодненькому.

Поговорить ещё не удалось, в центре зала встал Старик, который озабоченно смотрел на часы.

— Внимание, призванные игроки! Разведчики донесли о крупном отряде морозных обезьян, который перемещается по поверхности. И хотя их маршрут не известен, понятна точка назначения. Поэтому…. Господин Фрогг сейчас откроет портал, чтоб нам не топать ногами двенадцать часов, и вы в результате обессилите. А я вас прошу всех, в этот портал пойти, а торговцам большое спасибо, я ещё вернусь.

Ага, подумалось мне, а ещё, чтобы мы не знали дорогу к алтарю, потому что даже от родни ты эту информацию держишь в секрете. Скорей всего до последнего рассчитывая, что и обезьяны дорогу не найдут. Но, без излишнего оптимизма, раз уж нас рекрутировал.

Поскольку мы с белорусами доели и в целом были готовы, распрощались с бабкой и оказались в портале среди первых.

Это не первый алтарь, который я видел (один даже немножко поломал), но этот меня удивил.

Для начала, мы оказались не на алтаре, а возле него (я такие штуки уже ощущал без всякого чувства маны). Сам алтарь был не площадкой, а зданием с квадратный основанием, стены которого, казалось, были выполнены из единого куска громадного (по меньшей мере три сотни метров в ширину) камня небесно-лазурного цвета благородной текстуры, словно очень большой полудрагоценный камень (а может так и было), из квадратного основания плавно переходили в сферического типа крышу, увенчанную женской фигурой в натуральную величину в длинном трепещущем на ветру платье. Глаза её были огромными впадинами, что, однако производило не пугающее впечатление, а скорее загадочное. Выполнено было настолько детально, что она стояла, как живая.

В нижней части здания четыре ряда двустворчатых дверей из некогда белоснежного, как бивень слона, дерева, а сейчас частично разрушенные, сгнившие и просевшие. Средние были открыты нараспашку, образовывали проход шириной два с половиной метра.

Я бы назвал это всё скорее храмом, чем алтарём, но, зависит от того, что там внутри.

Народ постепенно пребывал, места становилось всё меньше.

Во все стороны от алтаря был громадный ледник, который