Дикая роза - Альберто Альварес

Правда, когда Паулетта спросила Хермана, есть ли у него сердечная привязанность, он ответил, что нет. Но, немного помолчав, добавил, что в такую девушку, как, например, ее дочь, он мог бы влюбиться в любую минуту.

Узнав, что Рохелио выписался из больницы, Херман позвонил Розе и напомнил ей, что теперь, наконец, они могут отужинать вместе.

— Я заеду за тобой?

— Когда скажешь, — ответила она. Он поблагодарил.

— За что ты благодаришь меня? — спросила Роза.

— За то, что ты впервые сказала мне «ты».

Они договорились, что он заедет за ней в девять вечера. Задолго до девяти Томаса и Паулетта наблюдали за тем, как Роза в полной растерянности стоит перед раскрытым шкафом, заполненным платьями и костюмами, не зная, что выбрать для вечера с Херманом Лапридой.

Одно платье соблазняло ее своей расцветкой, другое делало ее еще стройнее, третье казалось очень благородным.

Глядя на ее сборы, Паулетта вдруг спросила:

— Скажи, доченька, Херман очень нравится тебе?

Была Эрлинда настоящей медицинской сестрой или нет, но Рохелио должен был признать, что белый халатик ей очень шел. Смуглая кожа Линды выглядела на фоне белоснежной ткани как роскошный морской загар, приобретенный где-нибудь в Мансанильо.

Любуясь ее молодостью и здоровьем, Рохелио испытывал сильнейшее желание ласково дотронуться до ее гладко зачесанных волос: простая прическа эта придавала ее лицу невыразимую женственность и очарование.

Внимательные глаза Линды следили за каждым желанием выздоравливающего. Ее заботливые руки то подавали ему стакан лимонада, то протягивали очищенное яблоко.

— Дом Линаресов — это осиное гнездо, — пожаловался он ей. — Там я никогда не поправлюсь.

Линда предложила ему в качестве надежной обители свой бедный дом, где о нем будут заботиться.

Но Рохелио сказал, что в этом нет необходимости. Ведь он — обладатель собственного ранчо. Мог бы провести там месяц после выхода из больницы.

Эрлинда загрустила.

— Уедешь на ранчо, и больше я тебя не увижу. Я буду скучать по тебе.

— А тебе разве не хочется поехать со мной?

Линда сказала, что она, конечно, может быть полезна ему как сиделка. Рохелио отчаянно замотал головой.

— Ты нужна мне не как сиделка. Ты нужна мне как жена. Он осторожно взял ее руку и долго целовал ее. Эрлинда молча с нежностью смотрела на него.

Пусто было за ужином в столовой Линаресов, Рикардо отказался есть, заявив, что сыт. Он собирался куда-то уходить, но прежде чем выйти из дома, напомнил Дульсине, что завтра Рохелио выписывают из больницы.

— Тебе надо перебираться из его комнаты, — сказала Дульсина.

Рикардо считал, что в этом нет необходимости: Рохелио домой не вернется, а поедет прямо на свое ранчо.

— На ранчо? — удивилась Дульсина. — Ему же нужен уход. Кто будет ухаживать за ним на ранчо?

— Медсестра Линда Гонсалес, — ответил Рикардо.

— Эта официантка? — подняла брови Дульсина. Рикардо спокойно ответил, что это пока она официантка, а скоро будет женой Рохелио.

— Ты… ты хочешь сказать, что Рохелио собирается жениться на девке с улицы? В нашем доме снова появится дикарка?! — зло вскинулась Дульсина.

— Нам с братом все равно, откуда человек. Важно, кто он.

— И вам не стыдно сознаваться в этом? Вы же Линаре-сы! — Дульсина была красная от возмущения перед этой неразборчивостью своих братьев.

Рикардо засмеялся и махнул рукой:

— Не мешает иногда и забыть об этом! Он ушел.

«Снова позор! Снова скандал!» — металась по столовой Дульсина, провожаемая сочувственными взглядами Леонелы и Леопольдины.

Несколько звонков подряд от частного детектива преследовали одну цель: доказать сеньоре Фернанде, что он честно делает свою работу и не спускает глаз с долговязого доктора Хермана Лаприды.

Однако ничего нового детектив сообщить пока не мог.

И вот сегодня наконец он звонил Фернанде с хорошей ли, плохой ли, но новостью: доктор Херман Лаприда находится в ресторане рядом с «Театром Маравилльяс». С ним очень красивая женщина, за которой до этого он заехал в особняк, принадлежащий сеньоре Паулетте Мендисанбаль.

Фернанда знала этот ресторан и тотчас отправилась туда.

…Роза и Херман обсуждали меню. Розе хотелось лангуста.

— А ты когда-нибудь его пробовала? — спросил Херман.

— А то нет! Огромного-преогромного!

— Где?

— На побережье. Мы были с Рикардо в Мансанильо. Упоминание о муже заставило Хермана нахмуриться.

Чуткая Роза немедленно это заметила и отменила лангуста. Пока она думала, чем бы его заменить, к их столику быстро подошла незнакомая Розе рыжая женщина.

— Надеюсь, ты рад меня видеть? — с улыбкой обратилась она к Херману.

— Ну еще бы! Какая приятная неожиданность, — усмехнулся доктор.

— Почему ты не познакомишь меня со своей дамой? Ваше лицо мне откуда-то знакомо, — сказала рыжеволосая красавица, с любопытством разглядывая Розу.

— Меня зовут Роза Гарсиа.

— Уверена, что мы с вами где-то встречались. Не могу вот только вспомнить где.

Незнакомка сказала, что не хочет им мешать, пожелала доброй ночи и удалилась. Она прошла через весь ресторан и села за столик, за которым все это время ждал, видимо, сопровождающий ее мужчина. Несколько минут Фернанда сидела молча, напряженно о чем-то думая. Потом легонько пристукнула кулачком по столику.

— Вспомнила! Вспомнила, откуда я знаю эту красотку! Это та замарашка, которая была женой Рикардо Линареса. Конечно, это она!

Фернанда снова посмотрела в сторону того столика, где сидели Роза и Херман.

— Надо отдать ей должное, Энрике, она сильно переменилась к лучшему… Откуда только она берет такие платья!..

Сначала казалось, что это обыкновенная простуда. Дивная погода, стоявшая в городе, внезапно сменилась пронизывающим ветром с порывами холодного дождя. И Себастьян, боявшийся за судьбу нового сорта голландских тюльпанов, высаженных им в саду Мендисанбалей, здорово промок и продрог.

К вечеру у него поднялась температура. А на следующий день жар повысился. Сердце с трудом справлялось с ним. Появились перебои. Себастьян почувствовал, что может и не одолеть болезни.

С каждым часом ему становилось все хуже. Похоже было, что он умирает, и Томаса не могла отказать ему в исполнении просьбы, высказанной им с трудом, сквозь хриплое, затрудненное дыхание.