Последний рыцарь короля - Нина Линдт

«Гийом, Гийом, простишь ли ты меня? Узнаешь ли там, на небесах, что я люблю тебя и раскаиваюсь в своей холодности? Друг мой, как же я благодарна тебе за все, что ты для меня сделал».

Ей было сладко оплакивать его в звенящей тишине Святой земли, за свободу которой он отдал жизнь. Ее удивляло то, что чем больше проходило времени со смерти герцога, тем больше она думала о нем.

По дороге домой она незаметно для себя завернула к церкви святого Илии и зашла внутрь. Своды собора хранили прохладный воздух, в церкви звучал хор – дети готовились к воскресной мессе и разучивали псалмы под руководством клирика. Анна села на скамью и помолилась. Ей нравилось, входя в церковь, ощущать, что каждое ее движение становится медленнее, ласковее, словно время замедляет свой ход, давая ей возможность подумать о вечном. Пропадала суета, стены древнего храма поглощали все ненужные заботы и мысли, оставляя лишь главную заботу о душе, о связи с Богом, о связи с вечным миром, который будет длиться, даже когда мы перестанем ощущать его.

Донна заметила отца Джакомо: старик медленно двигался к ней по проходу. Он ласково благословил ее дрожащей рукой и присел возле. Плача и вздыхая, донна рассказала ему все свои муки и сомнения и, уже произнося их, почувствовала облегчение.

– Господь с тобою, дочь моя, – утешал ее отец Джакомо. – Ты не должна чувствовать себя виноватой. Такова была воля Бога, он закрывал тебе глаза, чтобы потом открыть. Эта потеря была послана тебе как урок. Прими же то, что тебе предписано судьбой: если герцог хотел, чтобы именно ты распоряжалась его имуществом – побори свою гордыню, прими с благодарностью его помощь. И не терзай себя более сожалением о том, что не любила его, когда он был с тобой. Ты любила его. Это было видно, Анна. Я видел, что вы оба стремитесь друг к другу, но у вас было мало времени.

Он перекрестил ее, и она поцеловала его морщинистую руку. Отец Джакомо так изменился и состарился, что донна с трудом узнала его, когда впервые увидела после возвращения из плена. Глаза и губы впали, скулы вылезали угловатыми костями, волосы не скрывали обтянутый морщинистой кожей череп. На лице стал выделяться нос, седые брови, подбородок. Отец Джакомо утратил былую гордую походку, сгорбился, стал двигаться медленно, шаркая ногами. Анна вспомнила, что впервые заметила его постаревшим в то утро, когда ее везли на казнь в телеге. С того дня прошло много времени, и отец Джакомо стал живым воплощением старости.

Но он не терял самого главного, за что все его любили и уважали, – внимания к человеку прежде всего остального. Донна, пообщавшись со многими священниками, поняла, что отец Джакомо был из числа тех немногих, для кого забота о душе человека это действительное призвание. Он не стращал, не пугал адским пламенем и вечными муками, не проклинал за пропущенные мессы, он обращался к человеку и помогал ему обрести душевный мир, чтобы тот мог говорить с Богом.

Анна вздохнула спокойнее. Тогда отец Джакомо позволил себе нарушить только что с таким трудом восстановленный покой ее души – у него возникла проблема, которую он не мог решить один. Донна приготовилась слушать.

Отец Джакомо рассказал ей, как утром к нему вся в слезах пришла Николетта и рассказала, что Винченцо Доре предложил ей стать его женой.

– Но это же прекрасно! – радостно воскликнула Анна, но отец Джакомо жестом успокоил ее.

– Все не так просто, Анна. Тебе ведь известно, что случилось с Николеттой в лагере крестоносцев…

– Да… – Анна опустила голову, – но ведь вам удалось успокоить Николетту, святой отец, я думала, она больше не переживает об этом.

– Но кому как не тебе, Анна, знать, что значит для Николетты замужество с Винченцо.

– Она любит его, – подтвердила донна.

– Да. Именно поэтому она боится того момента, когда придется сказать ему, что она уже была с мужчиной.

– Она не была, – возмутилась донна, – Анвуайе изнасиловал ее.

– Я знаю, – отец Джакомо избегал смотреть донне в глаза, – Николетта не хочет выходить замуж за Винченцо, потому что боится, что он не поверит ей.

– Но это же… глупо… неужели только из-за этого? Что же делать?

– Я хочу поговорить с Винченцо и рассказать ему всю историю. Вы, донна, должны будете присутствовать при этом разговоре.

– Думаете, он поймет? – донна в страхе схватила священника за рукав. – Если он отречется от нее, Николетта будет несчастна.

– Она будет еще несчастнее, если сама лишит себя счастья с ним. Лучше выяснить все сразу и навсегда.

Донна Анна отвела взгляд от священника и устремила его на алтарь. Она понимала, что отец Джакомо спрашивает ее разрешения не зря: ему не хотелось брать всю ответственность за чужое счастье. Но могла ли донна позволить себе вмешаться?

– Хорошо, – наконец, произнесла она, – но Николетта должна знать об этом разговоре.

Отец Джакомо улыбнулся и ласково похлопал донну Анну по руке.

– Парень должен понять, – сказал он. – А с Николеттой поговорим перед тем, как рассказывать все Винченцо.

Донна Анна кивнула головой в нерешительности. Она понимала, что если Винченцо Доре не поймет все так, как надо, один из них покинет ее. Ей было жаль, что такая красивая пара может расстаться, и все из-за человека, который уже давно не ходит по земле. Донна невольно содрогнулась, вспомнив, как голова Селира Анвуайе упала к ее ногам, и ей показалось, она ощущает твердую хватку Хасана на своих руках.

Рано утром Винченцо Доре подошел к донне, сидящей после завтрака рядом с Пакито, который нараспев читал текст на французском, и попросил уделить ему время. Донна вышла с ним в сад. Винченцо не мог понять странной реакции Николетты на предложение руки и сердца. Он был сконфужен и растерян: Николетта, так радостно встретившая его, вдруг опечалилась и сказала, что должна поговорить с донной. И теперь Винченцо решил спросить у донны, имела ли она что-нибудь против него, или же Николетта уже встретила человека по душе и не хочет ранить Винченцо, скрывая это от него.

– Лучше скажите мне правду, донна, правда не режет по сердцу так, как обман.

Донна Анна вздохнула.

– Сегодня приходите в церковь святого Илии в три часа пополудни, Винченцо. Я и отец Джакомо хотим поговорить с вами. А пока не трогайте Николетту, дайте ей время подумать, уверена, ваше предложение обрадовало и смутило ее.

Винченцо приободрился и обещал прийти, донна же с тяжелым сердцем вернулась в комнату и вызвала к себе Николетту. Она рассказала девушке, что отец Джакомо хочет разрешить проблему, рассказав все Винченцо. Надо было видеть, как побелела Николетта, как подкосились ее ноги, и она рухнула перед донной на колени.

– Умоляю вас, донна Анна, умоляю, не говорите ничего ему! Я не вынесу этого позора, я наложу на себя руки!

Анна крикнула Пакито, чтобы тот принес воды. Мальчик выбежал из комнаты, и Анна, опустившись к Николетте, крепко схватила ее за плечи: