26 главных разведчиков России - Леонид Млечин

Трояновский встретился с Шевченко еще раз, повторив:

— Еще не поздно все пересмотреть и вернуться на родину. Никаких последствий не будет.

Шевченко требовал письменных гарантий жене и детям.

— Никто не собирается вступать с вами в сделку, — сказал Трояновский, — потому что никто не будет преследовать вашу семью. Они ничего общего с вашим решением не имеют.

Сын Шевченко Геннадий, окончив МГИМО, сам работал в Министерстве иностранных дел и в момент побега отца находился в зарубежной командировке в Швейцарии. Вдруг его попросили срочно вылететь в Москву будто бы для того, чтобы передать в МИД важный пакет. Это был повод вернуть его на родину. На всякий случай вместе с ним послали сотрудника резидентуры военной разведки майора Владимира Резуна, который через несколько месяцев сам бежал на Запад и теперь больше известен под своим писательским псевдонимом Виктор Суворов.

В мае жена Шевченко покончила с собой. Она отравилась. Ее труп нашли в стенном шкафу в московской квартире. Аркадий Шевченко позвонил в советское посольство в Вашингтоне. Его соединили с послом Добрыниным.

— Скажите мне правду, — попросил Шевченко. — Что случилось с моей женой?

— Я знаю ровно столько же, сколько вы, — ответил Добрынин. — Единственный источник информации для меня — американские газеты.

Шевченко был заочно приговорен Верховным судом РСФСР к высшей мере наказания с конфискацией имущества, поэтому из квартиры забрали все ценное.

Его сыну Геннадию пришлось сменить фамилию и отказаться от отчества. Тогда его взяли на работу в Институт государства и права Академии наук.

После ухода Шевченко к американцам перебежал еще один советский сотрудник секретариата ООН. Летом 1978 года в Нью-Йорк прилетел заведующий отделом ЦК КПСС по работе с загранкадрами и по выездам Николай Михайлович Пегов. Для высокопоставленного чиновника это была легальная возможность съездить за границу.

Пегов вызвал Дроздова на беседу, сказал укоризненно:

— Опять у вас, Юрий Иванович, ушел сотрудник. Что-то неладно у вас здесь.

Дроздов обиженно сказал, что сотрудник ушел не «у меня», а «у нас». И в свою очередь напомнил, что бежавший сотрудник не прошел спецпроверку, но высокие покровители обеспечили ему выезд за рубеж.

Пегов попросил резидента перечислить сотрудников представительства при ООН, чье поведение внушает тревогу. Дроздов перечислил тех, кто попал в Америку по знакомству, и попросил разобраться, соответствует ли их пребывание в Соединенных Штатах инструкциям ЦК по подбору кадров.

Николай Михайлович Пегов начинал трудовую деятельность батраком, а со временем стал директором шелкоткацкой фабрики «Красная Роза». В 1935 году он поступил во Всесоюзную промышленную академию имени И.в. Сталина, а в 1938-м его сделали секретарем парткома академии — когда-то с этой должности началась карьера Никиты Сергеевича Хрущева. Пегова из академии взяли в аппарат ЦК партии. Он работал ответственным организатором отдела руководящих партийных органов, которым заведовал Георгий Максимилианович Маленков. Пегов понравился Маленкову и быстро получил самостоятельную работу. Восемь лет он был первым секретарем Приморского крайкома.

В 1947 году Пегова вернули в Москву в аппарат ЦК — заместителем начальника управления по проверке партийных органов. В этом управлении Сталин собрал опытных провинциальных секретарей, перед которыми открылась дорога к партийному олимпу. На следующий год Пегов получил должность заведующего отделом легкой промышленности ЦК, а в 1950 году он возглавил важнейший отдел партийных, профсоюзных и комсомольских кадров. Иначе говоря, Пегов стал главным партийным кадровиком. Через эту должность прошли и Маленков, и Ежов.

На последнем при Сталине — XIX съезде партии Пегов тоже стал секретарем ЦК по кадрам и кандидатом в члены президиума ЦК, но лишился этих должностей сразу после смерти вождя. Когда Маленков, Берия, Булганин, Молотов и Хрущев делили власть, для Пегова места не осталось. Его переместили на безвластный пост секретаря президиума Верховного Совета СССР, а в 1956 году перевели на дипломатическую работу. Семь лет Николай Михайлович провел послом в Иране, который в те годы не играл сколько-нибудь заметной роли в мировой политике.

В 1964 году Пегова перевели в Алжир, где шла беспрерывная борьба за власть. Профессиональный партийный аппаратчик с трудом поспевал за поворотами событий. Известный дипломат Валентин Михайлович Фалин был в те годы руководителем группы советников при министре иностранных дел. Он дважды в день должен был докладывать Громыко о всех важнейших событиях. Он сообщил, что посол в Алжире допускает серьезные ошибки. Громыко недовольно буркнул:

— Больше эту тему не поднимайте.

На следующий день в министерство поступили еще более тревожные сведения — посол Пегов оказался в оппозиции к новому руководству Алжира. Фалин доложил об опасности осложнений в советско-алжирских отношениях.

Выслушав его, министр снял очки и спросил:

— Вам что, устного указания мало? Пегова не трогать. Странный вы человек…

Но требующие немедленной реакции телеграммы продолжали приходить из Алжира. Когда Фалин положил очередную шифровку на стол министру, Громыко прочитал и сказал:

— Я посоветуюсь с членами политбюро.

Через несколько часов было принято решение назначить Пегова послом в Индию. Причем ему предписывалось немедленно сдать дела и вылетать в Москву. Пегов был свояком члена политбюро Михаила Андреевича Суслова. В 1973 году Громыко пришлось взять Пегова заместителем в министерство. А когда Суслов стал вторым человеком в партии, он вернул родственника на партийную работу. В октябре 1975 года Пегов стал заведовать отделом по работе с загранкадрами и выездам за границу, которым долго руководил бывший начальник разведки Панюшкин…

Когда генерал Дроздов приехал в Москву в отпуск и пришел с докладом к председателю КГБ, Андропов признал:

— В деле с Шевченко ты был прав. Это наша вина. Наказывать тебя за него никто не будет.

Юрий Владимирович сообщил Дроздову, что заведующий отделом ЦК Пегов жаловался на него:

— Что между вами произошло?

Выслушав Дроздова, сам позвонил Пегову, чтобы уладить конфликт с могущественным заведующим отделом. После смерти Суслова и Брежнева Андропов, став генеральным секретарем, сразу же, в декабре 1982 года, отправил Пегова на пенсию…

Громыко потом спросил Дроздова, почему он не обратился к нему относительно Шевченко. Дроздов ответил, что не решился беспокоить министра, а его заместители и Трояновский были своевременно информированы.

Андрей Андреевич не любил спецслужбы. У него был неприятный опыт общения с резидентами. В июне 1952 года Громыко с поста первого заместителя министра отправили послом в Англию. Это было очевидным понижением. Когда Громыко приехал в Лондон, резидент внешней разведки Министерства госбезопасности, выяснив по своим каналам, что посол не в фаворе, накатал на него телегу. Громыко пришлось писать объяснение на имя Сталина. Вся эта история могла поставить крест на его дипломатической карьере, но Сталин вовремя умер.