Рыцарь света - Симона Вилар

Она смотрела. Они были такие разные, но так похоже улыбались… Губы складывались в одинаковом изгибе, в уголках рта появлялись похожие складки, одинаково ложились тени от подбородка к скулам. Ей ведь всегда казалось, что Вилли кого-то напоминает. И она только сказала: он похож на Генриха Плантагенета. Артур кивнул.

— Да, на моего брата. А еще на мою мать.

Милдрэд сильно всхлипнула, задрожала, зажала ладонью рот, чтобы сдержать рвущийся крик… рыдание.

— Как такое возможно? — задыхающимся, как будто не своим голосом спросила она, и из ее глаз потекли светлые слезы облегчения.

— А как ты думаешь, появляются на свет дети? Вспомни: аббатиса Отилия позвала нас на празднование Тела Господня в свою обитель. Но мы… прежде чем прибыли туда… Помнишь ту грозу, Милдрэд? И охотничий домик в фенах? А потом, через девять месяцев ты родила сына.

— Я думала, что он недоношенный. Все вокруг так говорили. И везде был Юстас, Юстас, Юстас…

— Его больше нет! — ровным, но твердым голосом прервал ее истерику Артур. — Есть я. И есть мой сын Вильям. Наш сын!

Все. Милдрэд словно выпорхнула из мрака на свет. Она обняла их обоих, прижала к себе, как самое дорогое. Она все еще мелко дрожала, но стала затихать под поцелуями Артура.

А вот Вилли такое бурное проявление их радости не понравилось. Он вырвался из объятий, отошел и, присев на корточки, стал рассматривать ползущую по земле улитку. Это казалось ему интереснее.

Артур же продолжал прижимать к себе Милдрэд. Он покачивал ее, как ребенка, говорил, что теперь ничто и никто не сможет их разлучить. Когда Милдрэд сказала, что король Стефан не оставит ее, что ей придется доказывать, что Вилли их сын, Артур согласился с этим, но заявил, что это уже не так важно, ибо они добьются своего, если останутся вместе. И вообще, им лучше уехать отсюда. В дороге скорее забываются горести, исчезают проблемы, есть только новизна и возможность открывать для себя каждый новый день как ниспосланное Господом чудо. Они поедут в Святую землю! Он был там и молился на Голгофе, посещал места, где ступала нога Спасителя. Вот туда они и отправятся втроем. Помнит ли она его песню:

Жизнь в дороге ярче льется.

Новый замок, новый друг.

Отпусти грехи мне, отче.

Мир прекрасен — глянь вокруг.

Милдрэд слушала, и ее переполняла радость. Какая же она была глупая, что хотела уйти от него! Они ведь одно целое. Она по-прежнему дрожала от волнения, но и наслаждалась этим ощущением бьющей ключом жизни, которое в ней разбудила его удерживающая ее рука, его голос, его поцелуи. И теперь они навсегда вместе! Это была такая радость! Подумать только, какой застывшей, почти мертвой она была совсем недавно и какой живой стала сейчас!

Милдрэд не заметила, что смеется сквозь слезы. Но Артур был серьезен.

— Ты согласна, моя кошечка? Мне не нужно больше гнаться за моим далеким светом? Настиг ли я свою звезду? Ты… Ты выйдешь за меня замуж?

Она лишь вымолвила его имя. И все. А пока говорили только глаза — и в них светилось узнавание, признание былых ошибок, всю глубину которых они постигли лишь в этот миг. Ничего не сказав, она просто подала ему руку и была многократно вознаграждена за этот жест радостью, осветившей его лицо. Теперь он выглядел как мальчик, желание которого исполнилось.

А потом на Милдрэд нахлынуло то настроение, которого ждал Артур: она болтала, смеялась, строила планы…

Вилли в стороне рвал траву и накрывал ею улитку. Когда он справился с этим делом и, оглянувшись, заметил, что взрослые упоенно целуются, ему стало скучно, и он побежал туда, где за ветвями кустарника светило солнце и слышался лай Гро.

Артур с Милдрэд сидели обнявшись и наслаждались этими минутами счастья и приобретения. Чувствовали тепло друг друга и молчали так долго, что на ветку дерева, совсем рядом, опустилась малиновка, вскинула голову — и в теплом золотистом воздухе зазвучали чудесные серебряные переливы.

Октябрь 1156 года. Англия, Гронвуд-Кастл

— Миледи, да посидите вы еще хоть миг спокойно! — воскликнула мистрис Клер, тщательно укладывая волосы госпожи в тонкую, как паутина, золотую сетку. — Право, вы словно вновь та шаловливая девчонка, какую мне порой так хотелось отшлепать. И не скажешь, что вы леди, супруга знатного барона и мать троих детей!

Милдрэд поджала губы, чтобы не рассмеяться. Ох уж эта Клер! С ней не поспоришь. Уже слышен звук рога на башне Гронвуда — знак, что королевский кортеж близок. И ей, Милдрэд де Шампер, баронессе Гронвуда и леди Малмсбери, следовало бы поспешить навстречу монаршей чете. А еще желательно в последний раз проверить, все ли готово к приему венценосцев и их свиты. Конечно, сенешаль Торкель неплохо справляется со своими обязанностями, хозяйничавшие тут некогда тамплиеры его отменно вышколили, однако проследить за всем еще раз не помешает.

— Миледи, не вертитесь! — строго напомнила Клер, стремясь довести свою деточку до полного совершенства.

Ибо для Клер Милдрэд все еще ее деточка. Пусть та и совершила двухлетнее паломничество в Святую землю, вернулась в Англию уже будучи беременной и недавно разродилась прелестными дочерьми-двойняшками. Лорд Артур не сильно огорчился, что жена преподнесла ему девочек. Ведь сын и наследник у них был — пятилетний Вильям де Шампер. Дочерям же было решено дать имена Эдгита и Элеонора. Первую нарекли в честь Эдгара и Гиты, родителей Милдрэд, а вторую назвали в честь королевы — это имя ныне в Англии считалось самым популярным.

— Ну, что скажете, миледи? — Клер отступила, довольно улыбаясь.

Милдрэд с удовольствием оглядела себя в большое посеребренное зеркало. Прелестно! И не скажешь, что она лишь недавно оправилась от родов: лицо гладкое, глаза сияют, как блестящие аквамарины, масса волос уложена в ниспадающую по спине сверкающую сетку, какую удерживает вкруг чела золотой обруч в виде короны. Округлый вырез платья украшен легким лебяжьим пухом, а само платье из шелка цвета слоновой кости почти сплошь расшито замысловатыми золотыми узорами. Его еле успели окончить к приезду монаршей четы, так как заранее было решено, что английская королева станет крестной двойняшек.

— Милдрэд! — раздался из глубины покоев голос Артура, барона Гронвудского. — Кошечка моя, ты скоро? Кортеж уже в предместье перед замком.

Баронесса так и подскочила, кинулась к выходу.

— А плащ! — всполошилась мистрис Клер, почти вырвала из рук служанок роскошную накидку того же шелка, что и платье, и с не менее богатой вышивкой.

Но на пороге Клер задержалась, захлопнув за собой дверь, чтобы служанки не увидели то, что не предназначалось для глаз челяди. Ибо барон и баронесса Гронвудские страстно целовались под полукруглой аркой на повороте лестницы.

Клер пришлось ждать. Ну, чисто дети! Весь замок гудит, все волнуются, чтобы как следует принять молодого короля Генриха с супругой, а эти словно забыли обо всем, целуются себе в удовольствие, как в те времена, когда были еще женихом и невестой.