Ричард Львиное Сердце - Ирина Александровна Измайлова

знаю не я один, — покачал головой немец. — Правда, справедливости ради стоит сказать, что и среди братьев этого ордена попадались действительно рыцари. Ведь иные из них сражались во имя Креста, защищали Иерусалим и другие города Святой земли, когда их брала штурмом армия Саладина. Это те, кто до сих пор нужен ордену как герб на щите: вот, мол, мы такие! Но таких-то совсем мало, если вообще осталось ещё хоть немного. В основном тамплиеры — чернокнижники и каббалисты, хотя их золото и жуткая слава заставляют об этом помалкивать. Они сказочно богаты, владеют десятками замков в самых разных странах, имеют влияние на многих герцогов, королей и даже — на иных епископов. Что же до Братства Святого Грааля, то это — самое тайное и самое закрытое ответвление ордена, и о нём известно больше легенд, чем правды. Равно, как и о самом Граале. Пятнадцать лет назад я мог стать членом Братства — мне это было предложено. Но я отказался и никаких обетов не приносил (тот пират, которого Мария отправила кормить акул, либо солгал, либо слышал обо мне чью-то чужую ложь). Поэтому мне не ведомы сокровенные тайны Братства. Ничего такого, что о тамплиерах не знали бы десятки непосвящённых, я не знаю и выдать не могу. Так что понятия не имею, почему они так стремились убрать меня и почему именно сейчас...

Он умолк, всё так же хмурясь и напряжённо думая. Видно было, что вопрос Луи заставил его снова и снова перебирать в памяти события прошлой жизни, пытаясь найти связь между неосторожным юношеским знакомством с опасным орденом и тем, как эти события, возможно, отозвались сейчас.

— Послушайте, мессир Фридрих! — не выдержала Мария. — А я всё-таки так и не понимаю: что такое этот самый Грааль? Я ведь грамотная, читала книги, там про него много чего написано. Но её величество Элеонора, которая была ко мне очень добра, когда мы жили в лагере под Птолемиадой и все думали, что я — мальчик-оруженосец, а она с самого начала обо всём догадалась... Так вот, она мне говорила, что в Священном Писании про Грааль нет ни слова, что не было на самом деле никакого сосуда, в который собирали кровь Спасителя, и всё это — только легенды. Однако что же за священный сосуд хранят Братство тамплиеров и этот самый Парсифаль?

Барон усмехнулся:

— Об этом могу сказать только одно: я никогда не видел Грааля, не знаю, что хранит в своём замке магистр Парсифаль и хранит ли вообще что-нибудь, или же это очередная выдумка тамплиеров. Хотя легенды о Граале куда древнее самого ордена... Парсифаль обожает создавать впечатление, что вокруг него сплошные тайны, и очень любит ими пугать.

— О да! — Мария даже поёжилась. — Муж рассказывал мне ужасные вещи. Будто бы этот магистр может заколдовать волков, чтоб те нападали на опасных для него людей.

— Это, скорее всего, правда, — подумав, ответил Тельрамунд. — Было много совершенно необъяснимых случаев, которые это подтверждают. Но ведь мы здесь — не ради того, чтобы разбираться в колдовской кухне Парсифаля...

— Да-да! — вмешался Блондель, до того сидевший с краю стола и молча настраивавший струны на своей лютне. — Главное — что мы узнали о планах императора Генриха и теперь должны им помешать. Нельзя, чтобы короля увезли в другое место: мы можем вновь потерять его след!

— Да главное даже не в этом! — покачал головой Луи. — Потерять-то мы его не потеряем. Так или иначе — проследим их путь. Но то, что рассказала Мария о разговоре императора с магистром, наводит на страшные мысли. Что эти мерзавцы собираются сделать с королём? К чему Парсифаль говорил о звёздах, о каком-то особом дне, к которому они должны быть готовы, и для чего ему, как он заявил, нужно «сердце героя»?

— Думаю, мы поступим правильно, если постараемся освободить Ричарда, когда они станут его увозить! — решительно сказал Эдгар. — В замок не проникнуть, но когда пленный король окажется за его пределами...

— Хм! — Луи посмотрел на молочного брата с лёгкой усмешкой. — Да ты за эти полтора года и впрямь стал настоящим рыцарем. Готов один идти на целую армию! Наш хозяин видел, как проезжал император Генрих, — с ним было, не считая колдуна и прочей свиты, пятеро рыцарей и двадцать два воина. А если ещё Леопольд даст ему в сопровождение свой отряд? А нас — всего четверо... то есть, я хотел сказать пятеро. Правда, мы не последние рубаки, один Фридрих стоит десятка, но всё же слишком рискованно. Если мы погибнем, не сумев помочь королю, всё будет потеряно.

— Но мы должны спешить, — заметил барон Тельрамунд. — Насколько я знаю Парсифаля, он зря ничего не говорит. Всей кожей чувствую — готовится что-то ужасное! Не смотрите так на меня, я ведь давно уже не впечатлительный мальчик, если когда-то таким и был. Но всё, что они там говорили, наводит на самые гнусные догадки.

Дощатая дверь заскрипела, и в комнату вошла жена крестьянина, дородная, румяная женщина лет сорока. Она несла в одной руке глиняный подсвечник с зажжённой свечой, а в другой — солидных размеров кувшин.

— Клаус велел принести вам вина, добрые люди! — весело проговорила хозяйка. — Верно, вы хорошие миннезингеры, если вам так щедро платят. Мы и раньше пускали на постой жонглёров или музыкантов, а бывало — и пилигримов, но обычно они серебром не расплачивались и коз не покупали. Вот вам свечка — очаг-то догорает. А может, принести ещё хлеба?

— Спасибо, добрая женщина! — отозвался Фридрих, поскольку он один до конца понял речь крестьянки и один мог ответить на чистом немецком языке. — Мы уже сыты. А вина, само собой, охотно выпьем по стаканчику. Верно, день-два мы у вас ещё поживём.

— Да хоть месяц, если будете так платить! — она расплылась в улыбке, явно довольная. — Еды мы вам продадим, сколько пожелаете. В этом году, даст Бог,