Наследство Пенмаров - Сьюзан Ховач

«Я могу понять, почему ты не пригласила на церемонию маму, — ядовито писал я, — но меня могла бы и пригласить. Позволено ли мне будет когда-нибудь увидеть твоего мужа или он останется такой же тайной, как и твоя свадьба?»

«Дорогой Джан, — сокрушалась в ответ Лиззи, вернувшись из свадебного путешествия в сентябре. — Свадьба была просто коротким церковным благословением священника перед двумя свидетелями! Мне и в голову не пришло, что тебя стоит для этого вытаскивать из Корнуолла. Пожалуйста, прости, если я смертельно тебя оскорбила. Конечно, я не собиралась приглашать маму, чтобы она не взяла подготовку к свадьбе в свои руки и не превратила все в цирк, к тому же, если бы Эдди узнал, что приедет моя мама, он бы смертельно испугался и заперся в кабинете. Он, бедняжка, очень застенчив и чувствителен, а после почти семи лет усилий по завлечению его под венец я не могла допустить, чтобы в последнюю минуту возникли препятствия! Но теперь, когда мы благополучно женаты, Эдди очень хочется познакомиться с моей семьей, так что, надеюсь, вскоре мы предпримем путешествие в ваши края. Как ты думаешь, где бы мы могли остановиться? Поскольку и Пенмаррик, и Ползиллан закрыты, я даже не знаю, куда ехать. Я бы с радостью остановилась у тебя в Карнфорт-Холле, но мне кажется, я не смогу долго выносить Элис, а Эдди не вынесет Фелисити. Я не хочу никого обижать, но похожие на лошадей огромные женщины его чрезвычайно нервируют, а я не хочу, чтобы он расстраивался. Может быть, нам лучше остановиться в «Метрополе»? Что ты на этот счет думаешь?»

Я начал серьезно сомневаться в этом ее муже. Прочитав письмо еще раз, я уже собрался написать ей, что приеду в Кембридж, чтобы не заставлять ее совершать скучное путешествие в Корнуолл, когда неожиданно понял, как можно повернуть ситуацию в свою пользу. От возбуждения я побледнел. Идея ворочалась у меня в мозгу пять великолепных минут, а потом я взял ручку и написал милое письмо, приглашая Лиззи с мужем при первой же возможности приехать в Пенмаррик.

4

Мать с восторгом приняла мысль о том, что я в качестве хозяина буду принимать гостей в Пенмаррике, а поскольку ей идея понравилась, Майклу ничего не оставалось, как примириться с этим. Я спросил Фелисити, не будет ли она возражать, если я несколько дней проведу в Пенмаррике, но она как раз собиралась погостить у друзей в Девоне и ничуть не возражала.

Наконец фортуна вроде бы улыбнулась мне.

Я радовался при мысли, что снова увижу Лиззи, потому что, как я уже упоминал, она была моей любимой сестрой, остроумной, быстрой на язык, с ней было здорово. Мы были очень похожи; оба походили на отца и поэтому находились в незавидном положении некрасивых детей среди кучи красивых старших братьев и сестер; оба чувствовали антипатию родителей. Нас разделяло всего два года, поэтому, по крайней мере в детстве, у нас было много общих интересов. Но по мере того как мы росли, мы становились все менее схожими. Лиззи, как и отец, была прирожденной интеллектуалкой со страстью к учебе, а меня учеба ради учебы не привлекала, и хотя я был хорошо информирован, особенно в области своего хобби, религии, и не считал себя дураком, но интеллектуалом я не был. Я был не в состоянии понять длительную влюбленность Лиззи в академическую жизнь Кембриджа, но это нисколько не повлияло на мои чувства к ней, и даже сейчас, хотя я давно уже примирился с фактом, что мы встречаемся редко, стоило мне только ее увидеть, как я понял, что соскучился.

Я пожалел о нашей разлуке снова, как только она в тот прекрасный сентябрьский вечер вышла из управляемого шофером «бентли» своего мужа, чтобы поздороваться со мной. Выглядела она хорошо, лучше, чем когда-либо. Ее роскошные темные волосы были гладко зачесаны вверх и увенчаны великолепной шляпой. Ее кожа, из-за которой она подростком пролила столько слез отчаяния, стала гладкой и молочно-белой; раскосые глаза блестели; полный рот казался чувственным, а не бесформенным. На ней был кремовый костюм, который подчеркивал ее роскошные формы, а ее ноги, которые всегда были хороши, теперь были затянуты в тончайшие шелковые чулки.

— Как благоприятно повлиял на тебя возраст! — Это произнесла она, а не я. Мы обнялись. — Куда подевался тот ужасный уродец, с которым я делила детскую?

— Задаю себе аналогичный вопрос! — Я поцеловал ее. — Брак пошел тебе на пользу, Лиззи.

— И тебе тоже! Вот Эдди. Эдди, дорогой, это Джан-Ив.

Я повернулся, чтобы посмотреть на своего зятя. Я ожидал увидеть усохшего старого зануду, но вместо него на меня смотрел высокий привлекательный мужчина лет сорока пяти с мягкими голубыми глазами и тонко очерченным ртом. Лиззи недостаточно ярко описала его чрезвычайную стеснительность. В тот вечер, пока мы не закончили ужинать, мне с трудом удавалось вытянуть из него хоть слово, но в конце концов две порции виски до трапезы, три бокала рейнвейна за ужином и два бренди после того, как убрали скатерть, придали ему храбрости.

— Корнуолл — интересное место, — произнес он свою самую пространную речь за весь ужин. — Элизабет говорила мне, что здесь неподалеку есть прекрасный образец старинного форта на холме.

— Да, это правда, — сказал я. — Замок Чун.

После того как я примерно в течение минуты рассказывал об археологических прелестях Корнуолла, он задал мне несколько вопросов, которые истощили мой скудный запас знаний, но я не сдал позиций, и вскоре он заговорил о своем любимом предмете — Греции, и мне оставалось только слушать. Вскоре мы вернулись к Лиззи в гостиную. Я как раз начал задумываться, не поговорить ли с ней наедине, когда Эдди извинился, сказав, что после долгого путешествия хочет лечь спать пораньше.

— Я уверен, что вам захочется поболтать наедине, — добавил он, смущенно улыбнувшись жене. — Я знаю, что ты давно не видела Джан-Ива, Элизабет.

После такого заявления последние сомнения на его счет отпали, и я решил, что все-таки одобряю брак Лиззи.

— Почему он так долго на тебе не женился? — спросил я у нее, как только мы остались одни. — Он производит впечатление вполне приличного человека. Почему он никак не мог решиться?

Лиззи принялась молоть какой-то высокопарный бред о том, как они оба верят в интеллектуальную ценность свободной любви и потому долго не хотели опутывать себя узами такого сугубо буржуазного института, как брак. Но я понял, что на самом деле Эдди, убежденный холостяк, боялся, как бы женитьба не помешала его научной деятельности, а Лиззи изобрела способ доказать ему, что с ней ему работается лучше, чем без нее.

— Надеюсь, ты не предала своих интеллектуальных принципов путешествием к алтарю, — заметил я с серьезным лицом.

— О Боже, — сказала Лиззи, — быть респектабельной замужней женщиной настолько удобнее.

— Как удачно, что вы оба пришли к одному и тому же выводу!

Мы засмеялись.

— Наверное, я вела себя не очень хорошо, — вскоре призналась Лиззи, — но я его люблю и мне ужасно хотелось выйти за него замуж, поэтому, думаю, я не так уж и плохо поступила. Во всяком случае, не так плохо, как Мариана. Честно! С кем следующим она переспит?