Коллапс. Гибель Советского Союза - Владислав Мартинович Зубок

нефть перенаправлялась на экспорт независимо от наличия или отсутствия официальных лицензий. Пока миллиарды нефтедолларов утекали на офшорные счета, советским пилотам не на чем было летать, а большинство автозаправок по всему Советскому Союзу пустовали. Бейкеру пришлось звонить Козыреву, чтобы убедиться, что его самолет заправят для обратного перелета в США. Министр иностранных дел России заверил: ситуация с топливным кризисом «не настолько плоха» и пообещал решить проблему[1483].

Отдохнув пару часов в гостинице «Пента» на уютном Арбате, Бейкер и его команда отправились на встречу с Козыревым. Тот переехал в бывшее здание КПСС на Старой площади. Госсекретарь и его помощники засыпали министра иностранных дел России вопросами. Козырев был измотан – он вел многосторонние переговоры с Казахстаном, Узбекистаном, Украиной, Белоруссией и другими республиками. Изначально предполагалось, что Россия войдет в Содружество только с теми, кто придерживается пяти принципов Бейкера (см. главу 13), прежде всего таких, как приверженность демократическим ценностям и принципам, уважение существующих границ, соблюдение прав человека и защита меньшинств. Четыре государства Средней Азии не проходили по этим требованиям. Сегодня от этих требований решили оказаться, сказал Козырев. «Назарбаев приведет с собой [в СНГ] еще пятерых». Американцы спросили, кто вместо Горбачева и Шеварднадзе выступит партнером США в мирном процессе на Ближнем Востоке, а также на переговорах по СНВ, ДОВСЕ и других. Ответов у главы российского МИДа не было. Вмешался Колосовский: «Во многих республиках, – сказал он, – нет кадров для самостоятельных министерств иностранных дел. Это не проблема для России, она возьмет на себя функции советского МИДа». Бейкер и его команда также хотели знать, кто будет отвечать за прием гуманитарных воздушных грузов из США. Расходы по доставке зерновой помощи ложились на принимающую страну – кто теперь заплатит 60 миллионов долларов за фрахт уже загруженных судов? Кроме того, кредит США на 1 миллиард долларов выделялся под залог золотом. Сколько драгоценного металла имелось у России? «Очень большая неразбериха. Мы все на нервах. Вот почему мы стремимся распустить центральные органы власти… Мы не знаем ни размеров наших золотых запасов, мы не знаем ничего», – ответил Козырев. На вопрос, что произошло с советскими нефтегазовыми доходами, он смог сказать лишь, что большую их часть российская казна не получила. Также министр сообщил о банкротстве Внешэкономбанка СССР. Американцы ушли со встречи подавленные[1484].

Следующим утром Ельцин принял Бейкера в величественном Екатерининском зале Кремля. Раньше только Горбачев мог принимать здесь высокопоставленных зарубежных гостей. Теперь президент России приветствовал американцев «в российском помещении на российской земле». Маршал Шапошников и генерал Грачев, а также министр внутренних дел Виктор Баранников стояли рядом с Ельциным, демонстрируя его контроль над рычагами власти. На встрече также присутствовали Бурбулис, Козырев и Колосовский. После долгого объяснения по поводу событий 8 декабря Ельцин зачитал список своих пожеланий. Он хотел, чтобы Россию и две другие славянские республики включили в Совет сотрудничества НАТО (NACC), созданный для восточноевропейских государств. Ельцин призвал американцев убрать Россию «из списка коммунистических стран», а также предложил, чтобы «Соединенные Штаты первыми признали Российскую Федерацию» специальным договором[1485].

Бейкер поражался тому, как все власть предержащие в бывшей советской империи вдруг ощутили нужду в признании США. В требованиях Ельцина, однако, было нечто противоречивое. Он говорил о России как о стране с «тысячелетней историей», но при этом заявлял права на постоянное место СССР в Совете Безопасности ООН. Он хотел быть справедливым и действовать на равных с другими республиками, но в то же время объявил все советские посольства за рубежом достоянием Российской империи «до 1917 года». Он желал, чтобы каждая из республик вошла в Организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе, но чтобы бывшие советские вооруженные силы, теперь под российским контролем, «влились в НАТО». Бейкер ответил, что США могли бы признать Россию государством-правопреемником СССР в качестве «символического жеста», но увязал это с «ключевыми вопросами по существу», прежде всего с контролем над ядерным оружием. Просияв, Ельцин отвел госсекретаря в другую комнату, где вместе с ними присутствовали только Шапошников и переводчик. Существуют две «горячие линии» для систем ядерного оружия, пояснил он. Первая представляла собой систему конференцсвязи для консультаций, которая включала лидеров России, Украины, Белоруссии и Казахстана. Другие республики «не имели права голоса», поскольку на их территории ядерного оружия не было. Из четырех «ядерных» республик только у России была возможность для запуска ядерных ракет. Украина не могла этого сделать, к тому же вывод тактического оружия с ее территории в РФ практически завершился. Руководители Украины, Белоруссии и Казахстана «не знают, как все устроено, поэтому говорю только вам. Они удовлетворятся наличием телефонов», – доверительно делился с Бейкером Ельцин. Когда ядерное оружие республик вывезут в Россию, телефоны тоже изымут. Вторая «горячая линия», для принятия решения о запуске ядерных ракет и других стратегических систем, связывала Горбачева, Ельцина и Шапошникова. Однако, по признанию Ельцина, «на сегодняшний день» только у него и Шапошникова имелись «чемоданчики с ядерной кнопкой», причем «Шапошников не мог активизировать ее один». Это значило, что «ядерный чемоданчик» Горбачева уже отключили. Телефон, по которому Горбачев мог давать команды, связанные с ядерным оружием, уберут «до конца декабря», подытожил Ельцин[1486]. Российский лидер оперативно выполнил главное условие США и был убежден, что путь к американскому признанию России расчищен.

Высокопарная речь Бейкера о демократической революции в России породили всплеск ожиданий в команде российских реформаторов. Козырев вспоминал свой разговор с Бейкером в августе, в момент провала путча: «Мы ждем, что либо Буш, либо ты… произнесет Фултонскую речь наоборот». По мнению министра, вместо крестового похода против коммунизма Белый дом теперь должен был возглавить кампанию помощи российским демократам: «К власти в России пришли нормальные ребята, хорошие, дураки, идиоты – кто угодно, но они хотят с вами просто быть в одном месте. Нужно их поддержать, нужен новый план Маршалла, нужно закрыть на все глаза и выделить деньги, оказать политическую, идеологическую поддержку, помогать на полную катушку». Козырев считал, что в своей речи в Принстоне госсекретарь «сказал ровно это, слово в слово». Министр иностранных дел России решил убедить Гайдара, что приезд Бейкера – подходящий момент, чтобы поставить этот вопрос перед американцами: «Мы с ним где-то на бегу переговорили насчет выступления Бейкера». Козырев предполагал, что Гайдар успеет обсудить это с Ельциным[1487].

Министр иностранных дел был плохо информирован. 6 декабря Гайдар уже направлял американцам просьбу о создании «стабилизационного фонда» для поддержки российских реформ на сумму от 4 до 5 миллиардов долларов. Он также передал правительству США подробный план этих реформ, который даже