Бетховен. Биографический этюд - Василий Давидович Корганов

и C-moll? Не правда ли?

Еще никто не исполнял моих произведений так хорошо, как вы; не исключая и знаменитых пианистов, у них или только техника, или аффектация.

Вы истинная воспитательница духовных детищ.

Г-ну д-ру Пахлеру, в «Золотом Быке».

Любезный П.!

По мнению врача, мне было бы полезно путешествие, которое рассеяло бы меня. Так что очень возможно, что я сам буду платить за себя и не стану утруждать кого-нибудь в Граце. Завтра и, может быть, послезавтра буду еще здесь. Живу на Ландштрассе, № 268, во втором этаже. Утром, около 8 часов, вы найдете меня всегда дома.

Ваш друг Бетховен.

Одному из своих приятелей, Билеру, бывшему воспитателем детей баронессы Путон, он пишет летом 1817 года из Бадена, где пользовался советами доктора Мальфати, которого шутя называл сассафрасом1.

1 Сассафрасное или укропное дерево из семейства лавровых.

Любезный Билер!

Сообщаю вам, что нахожусь в Бадене и чувствую себя великолепно, благодаря действительно прекрасной природе, а никак не тамошнему обществу.

Любезный Билер.

Д-р Сассафрас, о котором я вам говорил, придет сегодня в 12 ч. А потому прошу вас зайти также ко мне в это время. Чтобы вы не заблудились, сообщаю вам номер дома, этажа, все это можете разглядеть прежде, чем войти – 1241 в 3 этаже живет этот бедный, преследуемый, презираемый австрийский музыкант

Бетховен.

Сообщения посетителей композитора о его безутешно-мрачном настроении подтверждаются заметками в дневнике, где встречаются все более разрастающиеся и многочисленные проекты музыкального свойства, далеко не соответствующие ни композициям, ни эскизам.

Весной 1816 года в дневник записано:

«Бросить оперы и все прочее; писать только в твоем новом духе… затем уголок, где ты мог бы окончить свою несчастную жизнь…»

Туда же вписано осенью:

«Бог лишен материи, а потому понятие о нем неопределенно, он невидим, ибо лишен образа. Однако из творений его можно заключить, что он вечен, всемогущ, вездесущ… Бог вне времени… Во время немейских игр Пилад пел: “я даю сынам Греции лучшее украшение – свободу…” Ты должен добыть капитал, достичь этого можно только… Теперь, как и прежде, главное – собственные фантазии на фортепиано, несмотря на слух».

Весной 1817 года композитор заносит в свой дневник:

«Ведь капля воды точит камень; тысячи отрадных минут исчезают, когда дети сидят заключенными в стенах учебных заведений, тогда как могут, среди любящих их родных, воспринимать впечатления, хранимые в сердце до глубокой старости… Карл становится совсем иным после того, как проводит с тобою несколько часов; поэтому надо оставить его при себе – это желательнее также ради твоего благополучия… Карл имеет там ежедневно два часа латыни, по одному часу географии, истории, естественной истории и Закона Божия… Надо предпринять что-нибудь: либо путешествие, в таком случае необходимо писать композиции, либо сочинить оперу. Если будущее лето проведу здесь, то лучше писать оперу, если условия будут удовлетворительны; если остаться летом здесь, то надо теперь же решить: где? как?.. Боже, помоги мне! Ты видишь, я покинут всеми, потому что избегаю зла. Услышь только мольбу мою о неразлучной жизни с Карлом в будущем, чему препятствуют многие обстоятельства… О, жестокая судьба! О, злой рок! Нет, нет, никогда не будет конца моим несчастьям!.. Нет тебе иного спасения, как бегство отсюда; только так ты можешь вновь вознестись в высшие сферы искусства, а не пресмыкаться здесь… еще одну симфонию и тогда вон, вон!.. Летом работать для путешествия… Только так ты можешь осуществить свои намерения относительно племянника… Затем побывать в Сицилии, Италии с другими артистами… Размышляй и не беспокойся о К… Надо побывать на водах, в Висбадене, потом в Ахене… По вечерам и во время обеда надо бывать в обществе; это оживляет и не утомляет, поэтому, кроме обычной жизни, надо вести еще другую… Всякое горе, хранимое втайне, чувствуется сильнее… При твоем больном слухе одиночество – яд для тебя, порочный человек начинает относиться к тебе с подозрением… Утром и вечером я с К., несмотря на мой злосчастный слух… Покорностью, смирением, смирением мы победим при самых печальных обстоятельствах и будем достойны того, чтобы Творец наши ошибки… Ты смотришь на К., как на собственного сына; ради этой святой цели не обращай внимания на сплетни и пустяки. Тяжко твое нынешнее положение, но Господь видит все, без него ничто не свершится!.. Слабости натуры созданы ею же и разум-повелитель должен силою своею покорить их и стараться устранить их… Руководство для мальчиков… В Леопольдштадте № 575 продаются шесть легких дорожных экипажей… Квартира нужна в предместье, Карлу не следует жить в деревне».

Все реже навещаемый музой, артист все чаще становится жертвой мелких забот обыденной жизни, все чаще прибегает к помощи Цмескаля, который, в свою очередь, все чаще болеет и вскоре, спустя два года, уступает место новым приятелям, новым советникам и помощникам в домашних делах Бетховена. В его последних записках к Цмескалю лейтмотивом звучат опять дрязги с прислугой, то угроза арестом, то мелочные расчеты, то подозрение в краже. Эта тема переплетается с заботами о племяннике, с кознями «королевы ночи», с условиями гонорара английских издателей; здесь встречаем имя слуги Штрауса (Strauss – букет), естествоведа Рибини и пианиста-виртуоза Карла Боклета, прибывшего в Вену с рекомендательным письмом к Бетховену от Бергера из Праги и выступившего здесь 8 апреля 1817 г. в качестве виртуоза-скрипача.

Дорогой Ц.!

Опять несчастье, опять болен. Однако узнайте, что предстоит нам делать завтра утром. Увижусь, вероятно, с вами, если только выйду сегодня вечером.

Дорогой Ц. Мне так себе. Так как вы, когда здоровы, постоянно где-то шатаетесь, то, при всем желании, не могу вас найти. Все же на днях зайду к вам.

Как всегда ваш друг Бетховен.

Придешь к вам на дом, вы в канцелярии; в канцелярию – вы нездоровы. Истина, вероятно, посередине. Прошу вас сообщить мне сейчас: в какое время сегодня могу поговорить с вами? Пришлите поэтому сейчас же вашего слугу. Дело спешное.

Бетховен.

Ваше благородие найдут меня там же во второй комнате в условном месте.

Ничего не видел – ничего не слышал. Во всяком случае, всегда к услугам, после обеда мне удобнее около половины 4 или в 4.

Ваш Бетховен.

Г-ну Людвигу ван Бетховену в Бадене, который все еще находится здесь и лишен возможности совершать дегеновские перелеты Gratias заранее и вперед, Agimus tibi Zmescalio Domanoveczendi.

Отдать в Зауербаде.

Мой милейший барон, baron, baron!

Domanovitz.

Прошу вас принести в жертву немного вашей дружбы и прийти сегодня в «Лебедь».

Вы этим много обяжете вашего X графа