Наблюдатель - Даниил Широков

— Хм… И правда. Тогда ты пришёл, чтобы умереть.

— И всё? — слегка удивился Арт, поведя клинком. — Никаких "Жалкий человек!" или "Ничтожество! Сегодня ты распрощаешься со своей жизнью!"?

— Сколько, ты думаешь, я уже видел кого-то вроде тебя? — насмехаясь, сказал жнец, поднимая голову. Длинная могучая шея обнаружилась под ней — размеры его тела превышали залу, на руинах которой они находились. — Герои… Пришельцы из другого мира. Я должен быть вам благодарен — ведь без вас я бы не нашёл этот мир, так пышущий энергией.

— Это последний день, когда ты вообще хоть что-то увидишь, — протянул последний герой, опуская меч с плеча и отводя его направо в лёгком замахе. — Принимай удобную форму, применяй свои чары, обрушь на меня свой огонь — давай решим всё здесь и сейчас!

Серое и россыпь белого. Красное и серебристое на одной стороне, белоснежное и тёмное — на другой. Жнец вновь выдохнул искры, в мгновение ока исчезая из поля зрения, чтобы предстать перед Артом на троне в облике фигуры без лица. В его руках был фиолетовый меч — простой, без украшений или изгибов, но эфир, испускаемый им, заставил звёзды испуганно погаснуть, лишь бы не затмевать его величие. Испускавший множество белых язычков пламени клинок Арта не дрогнул, повинуясь своему владельцу. Джей не отступила.

Не отступил и Арт.

— Время приходит за всеми, — Арт этого не видел, но прекрасно понимал, что жнец продолжал улыбаться. — Сейчас ты это почувствуешь.

Началось последнее сражение. Два силуэта схлестнулись посередине бывшего пятьдесят первого этажа, на обломках серебристых стен. Почти сразу их бой перерос в нечто большее, чем просто схватка двух мечников — в конце концов, они оба бились со скоростью света. Остаточные силуэты, из столкнувшихся клинков которых выбивались искры, мерцали, через секунды исчезая. Арт знал, на что шёл, но всё равно не мог не впасть в ступор, пытаясь хотя бы отражать удары, сыпавшиеся на него со всех сторон. Снизу, сверху, справа, слева, под углом и прямо в лицо, в пах и в бедро, в плечо и в горло — сперва даже не понять было, какое из движений настоящее. Одна из причин, по которой Фолл одолел осколок катастрофы, заключалась в том, что это был, всё-таки, осколок.

У него не было навыков оригинала, цельного создания, что было названо жнецом. Он бил сильно, двигался быстро, но в его ударах не было никакой техники. Здесь же, в битве между последним героем и настоящей катастрофой, в полную проявлялось то, что забыл учесть Фолл. После стольких сражений с жнецом последний перенял движения первого героя, и более того — он улучшил их. Поэтому Арту было тяжело, особенно в первые минуты боя, потому что он никак не ожидал, что все его козырные карты окажутся бесполезными.

От первого меча жнец уклонялся, нагло смеясь парню в лицо. Третий принимал на жёсткий блок, снова хохоча без капли совести. Остальные и вовсе не наносили ему никакого вреда, разрушая и без того поломанные стены с потолком. Однако, и сам жнец не мог прикончить Арта одним ударом, несмотря на множество моментов, подходящих для одной смертоносной атаки. Парень несколько раз терял пальцы, руки и даже части корпуса, но всё равно раз за разом восстанавливал их, не прекращая отражать нападения противника. Это был бой не на выносливость, не на силу, не на умение — это был бой, в котором одному из оппонентов нужно было вырасти над собой, чтобы одолеть другого.

Эфир, сконцентрированный в одном месте, на пятьдесят первом этаже чёрной башни, был способен расколоть саму планету и не заметить этого, а отдача от заблокированных ударов расходилась волной энергии, кромсая серебристую материю и заставляя весь Крэйн вздрагивать от ужаса. Действительно, самоубийственная миссия. Вряд ли Арту удастся выбраться из этой башни живым — что уж говорить про победу. Шансы изначально были практически равными нулю. Практически. Мы такие упорные, верно? Достаточно одного лишь проблеска, вероятности вероятности возможного исхода, который нас устраивает, и мы бросаемся в самую сумасшедшую авантюру, лишь бы ухватить удачу за хвост.

Эх, если бы всё решала только удача. Или рояль в кустах, в конце концов. Реальность — это не совсем про вероятность. Она про то, что мы готовы отдать ради попытки. Ради того самого шанса. В нашем случае… Фолл продал человека внутри себя. А Арт? Ха…

Он создал свою возможность сам.

— Я убью тебя! — кричал последний герой, рубя с плеча.

— Вха-ха-ха! Попытайся, человек! — крутил клинок жнец, с лёгкостью парируя его удары.

Движение корпуса, подъём ног, направление колени, изгиб локтей, положение меча в пространстве, положение в пространстве врага — всё это успевал анализировать Арт, постепенно привыкая к атакам врага. Привыкая — но всё ещё не в состоянии понять, как прорубиться сквозь идеальную оборону, что показал жнец во время их сражения. В голове всплыл бой с Фоллом — когда Арт увидел перед собой нерушимую стену, которую не мог преодолеть. Тогда он прорубил её одним ударом, который не ожидал первый герой. Вполне вероятно, что здесь та же ситуация. Только на какой удар сделать ставку? Жнец, кажется, знал всю сотню мечей, даже больше — он идеально владел ими, а значит, мог легко предугадать, как собирался напасть Арт.

Меч. Ему нужно было создать новый меч, новую технику, неважно, сложную или простую. То, к чему не мог быть готов жнец, должно было выйти из головы Арта в его руки, а из них — в клинок. Чем дольше они сражались, тем ясней была эта мысль.

Джей молчала, полностью сосредоточившись на том, на что не мог отвлекаться Арт — на исцелении и поддержании эфирного ускорения. Прекрати она поддержку хоть на секунду — и парень потеряет скорость, следом лишившись и жизни. Джикая тратила силы собственной души, так как остальных больше не хватало. Она поклялась, что пойдёт с последним героем до конца, каким бы он ни был. Она, как и все остальные, верила, что у Арта получится. В конце времён, что у нас остаётся кроме веры? Разве что кровь в наших венах, мысли в наших головах и сердца, отбивающие молотками оставшиеся до гибели секунды.

Арт продумывал движение, решив воплотить свои мысли в реальность. Этот один удар, так похожий на первый и третий мечи, должен был стать апофеозом всего, что чувствовал и чему научился в этом мире Арт. Каждая эмоция, каждая радость и печаль,