Фактор кролика - Антти Туомайнен

не угодил под снегоход. Но оно не спасает от кастета Олави. Удар стальным кастетом приходится мне по лбу прежде, чем я успеваю вонзить ледоруб в переднюю часть снегохода. Удар сильный, а боль оглушительная.

Падаю на спину в снег. Сознания не теряю, хотя небо надо мной темнеет и утрачивает синеву, а снег — блеск. Стараюсь сразу подняться, и это мне удается, хоть я и нетвердо стою на ногах. Снова хватаюсь за ледоруб. Снегоход с восседающим на нем Олави разворачивается и возвращается ко мне. Совершенно понятно, что еще одного удара кастетом мне не выдержать. Нетрудно догадаться, что со мной будет, если Олави, Нико Орел и Эльса заполучат меня в свои лапы. Одна лишь мысль о перспективе оказаться у них в конюшне невыносима, и допустить этого нельзя. Похоже, планы Олави на мою жизнь не изменились. Снегоход снова набирает ход и несется прямо на меня.

Я опять рассчитываю параметры своего оружия, соотношу их с оценкой скорости снегохода и пытаюсь смоделировать прочие физические параметры нашей встречи. Разумеется, мои прикидки носят ориентировочный характер, но в комплексе они не только объясняют причину, по которой в прошлый раз не сработал мой план, но и подсказывают, как мне действовать дальше.

Вопли Олави временами перекрывают рев двигателя. Снегоход увеличивается на глазах. Я сжимаю рукоятку ледоруба, максимально эффективно сочетая усилие и расслабление мышц, совершаю тот же ложный выпад, причем в ту же сторону, что и в прошлый раз, надеясь, что Олави от ярости не сумел проанализировать свою предыдущую ошибку.

Мой расчет оказывается верен. Снегоход меняет направление именно так, как я и предполагал. В это время мои руки с ледорубом продолжают начатое ранее движение вверх. И затем — когда ледоруб достигает высшей точки своей траектории, а водитель снегохода оказывается точно в рассчитанном мною месте пространства и времени — две линии пересекаются точно так, как я и рассчитал, причем в данном случае достигнув экстремума, то есть максимального значения функции, — в буквальном смысле.

Ледоруб выполняет свою функцию, а именно отделяет одно от другого.

Голова Олави, кажется, остается на месте, но лишь на краткий миг, в то время как снегоход продолжает движение. В следующее мгновение голова, отделенная от целого, падает на чистый снег и продолжает смотреть на меня, причем с заметно более спокойным выражением, чем секунду назад. Я бросаю быстрый взгляд в другую сторону и не могу удержаться от каламбура. Сани, управляемые всадником без головы, продолжают нестись по чистому полю с головокружительной скоростью.

Я еще раз смотрю на Олави, на сани и бегу. Не знаю, как много времени требуется, чтобы снять фаллоимитатор с ремня, вынуть изо рта кляп, кое-как одеться и броситься в погоню, но подозреваю, что не много. Встреча с Олави отняла у меня считанные мгновения, хотя интенсивность событий и их разнообразие не дали мне заскучать. Тем не менее в распоряжении у меня все равно крайне ограниченное количество секунд и минут, чтобы покинуть эту опасную для жизни ферму, живущую по своим законам. Моя голова раскалывается от боли, мышцы ноют, а легкие горят огнем, когда я добираюсь до «Рено», завожу его, выруливаю на шоссе и вдавливаю педаль газа в пол. Теперь превышение скорости не кажется мне тем, на что стоит обращать внимание.

Я приезжаю в Итякескус как раз вовремя.

9

— Поллок, — говорит Лаура, переворачивая страницы огромной книги на столе.

Это альбом из разряда «для журнальных столиков», и весит он несколько килограммов. Если я правильно понимаю, подобные книги для перелистывания обычно покидают свое место только при переезде; в остальное время они лежат нетронутыми на полках в гостиных и на полу в спальнях. Но у этого тома судьба явно другая. Корешок требует ремонта, в разные стороны торчат десятки разноцветных стикеров и закладок с пометками.

Я смотрю на репродукцию картины, на первый взгляд изображающей какой-то хаос, но чем дольше я вглядываюсь, тем больше начинаю замечать порядок, ритм и даже красоту и гармонию. С другой стороны, я не знаю, можно ли мне полагаться на свое восприятие. Не исключено, что я принимаю желаемое за действительное и то, что я вижу в картине, обусловлено моими собственными проблемами и тем, как я провел сегодняшний день. Признаться, я не большой поклонник таких теорий. Исходя из наблюдений и опыта, я пришел к выводу, что многие проблемы в жизни человека возникают именно из-за принятия желаемого за действительное. Делаю глубокий вдох и пытаюсь сосредоточиться.

— Один из моих самых любимых художников, — говорит Лаура.

Отрываю взгляд от Поллока и сравниваю его с одним из вариантов эскиза Лауры, разложенных на столе, с которого я убрал посуду после ужина. Новая работа Лауры, если я правильно ее понимаю, будет абстрактной игрой красок, занимающей три стены, и главная ее тема — гармония. Даже эскиз, и тот прекрасен. Фигуры большего и меньшего размера повторяются, образуют цепочки, пары, группы, арки... Как и предыдущие работы Лауры Хеланто, эта также захватывает и притягивает меня — я не могу до конца объяснить, чем именно, даже при помощи математики.

— По-моему, Поллок великолепен, — говорю я, — но твоя работа еще лучше.

Лаура улыбается, смотрит на меня поверх очков.

— А ведь утром я похвалила тебя за честность!

Подтверждаю, что я это помню. Лаура не произносит ни слова. Проходит несколько мгновений, прежде чем я понимаю, что она имеет в виду.

— Но я правда так думаю...

— Ты просто золото, — Лаура улыбается, — спасибо.

Затем выражение ее лица становится серьезным.

— Нам необходимо об этом поговорить. Что за жуткая фиолетово-черная шишка у тебя на лбу?

Инстинктивно поднимаю руку ко лбу, прикасаюсь к шишке. Меня пронизывает острая боль, несмотря на то что с вечера я принял парацетамол и бурану. Когда мы с Туули вернулись домой, я на всякий случай снял шапку лишь в ванной. Не хотел рисковать: вдруг кровь из раны на лбу потечет прямо при Туули. Мне хотелось, чтобы представления ребенка о парке приключений были позитивными, а не ассоциировались с кровью или чем-то еще более страшным. Приняв душ, я постарался зачесать волосы на лоб, чтобы прикрыть шишку, но сообразил, что изменившаяся прическа будет привлекать больше внимания, чем синяк — мне нетрудно было в этом убедиться, взглянув на себя в зеркало, — а может, и вообще вызвать сомнения в моем психическом здоровье.

— Уверена, у тебя производственная травма, — говорит Лаура.

— Да, — отвечаю я. — Работал