Я вам не Сталин! Я хуже. Часть1: Перезагрузка системы. - Сергей Николаевич Зеленин

Без взаимодействия танков и пехоты – никуда!

Однако, ещё во время первых боёв в Финляндии было замечено, что пехота вслед за танками не идёт: лёжа кричит «Ура!» - но ни с места.

Вполне её – пехоту понимаю: на хрена своей жизнью рисковать - когда эта «железная дура» рядом?

«Броня крепка и танки наши быстры»?

Вот пускай и «мчатся танки ветер поднимая» - как про то фильмы до войны снимали и песТни в них пели…

Глядишь и полетит:

«…наземь вражья стая

Под напором стали и огня».

Стиснул челюсти так, что чуть зубы не раскрошились:

«Поубиваю этих гнойных пидарасов!».

Хи, гкхм… Это я про наших киношников, а вовсе не про нашу «Царицу полей» - которой по-человечески страшно подниматься на неподавленные артиллерией пулемёты.

Поэтому довольно часто, танковым командирам приходилось выходить из своих боевых машин и, кроме танковой - возглавлять ещё и пехотную атаку.

Лишь к концу Зимней войны удалось наладить взаимодействие танковых подразделений со стрелковыми частями и артиллерий, благодаря чему и удалось в сравнительно короткий срок прорвать линию Маннергейма.

Прорвали и…

…И тут же забыли про только что обретенный опыт!

И именно так – поднимая залёгшую перед пулемётами пехоту, погибнет в 41-ом на Перекопе один из лучших советских танковых генералов – Семен Васильевич Борзилов.

На мой взгляд причина в том, что это была «чужая пехота». Она и её командиры - не понимали, что такое «танк», для чего он нужен и, тем более совершенно не имела понятия – как и каким образом с ним надо взаимодействовать.

Мало того: не пехота придавалась танкам - а танки придавались пехоте!

И оттого нередки были курьёзно-трагические ситуации, наподобие этой - произошедшей уже в начале Великой Отечественной:

«17.8.41 г. танковый батальон действовал совместно с 953-м стрелковым полком в направлении Зайловец, Жежванниково. Около 4.00 в районе расположения штаба 257-й стрелковой дивизии и 953-го стрелкового полка группа противника открыла беспорядочный огонь, очевидно с целью создания паники и срыва плана наступления полка. Командир 257-й стрелковой дивизии приказал: «Ликвидировать этот прорыв силами танкового батальона». Танки, открыв огонь с места, в условиях темноты и не видя никакой цели перед собой, в дальнейшем начали движение в направлении кустов, что севернее Зайловец 1 км. Не обнаружив никакого противника перед собой, командир танкового батальона остановил танки для производства разведки, поставил задачи по организации взаимодействия между родами войск. Командир полка, который следил за выдвижением пехоты и танков, приказал: «Танки немедленно вперед, противник отходит». Танки продвинулись еще на 800-1000 м, и, не увидев никаких целей перед собой, вновь остановил танки для производства разведки, но тут же получил приказание штаба дивизии, переданное через командира полка: «Танкам наступать в направлении Жажванниково, противник отходит». При выходе из кустов в чистое поле танки попали под сильный огонь крупнокалиберных пулеметов противника (видимо – 20-мм автоматических зенитных пушек. Авт.), дальнобойной артиллерии, бомбежку авиации. Ввиду сильного налета авиации все огневые средства замолчали, и танки остались без поддержки. Наши потери от огня крупнокалиберных пулеметов 5 танков. От бомбометания авиации – 2 танка…».

Комментарии, как говорится – излишни: с такими пехотными командирами - нашим танкистам и врагов не надо было!

Вспомнилось из Драбкина:

«Танковый десант по инструкции должен составлять пять-семь человек. В реальности же было так: комбат стрелкового батальона находился на танке нашего комбата, с ним десяток-полтора пехотинцев. И дальше по убывающей. В итоге у командира линейного танка три или четыре стрелка, а то и того не было.

Когда пехота есть, то намного проще воевать в городе: они быстрее замечают, откуда стреляют, из какого дома и окна. Своевременно подсказывали, где противник. Я относился к десантникам нормально. Ведь внутри танка проще сидеть, когда противник ведет стрельбу из пулемета или карабина. А пехотинцу надо спрятаться. Использовали наш корпус или башню. Командовал ими свой командир, мы от него только получали информацию. В конце войны я стал командиром танковой роты, тогда со мной на танке находился стрелковый ротный. Мы между собой договаривались. Если, предположим, деревню занимали, то ротный приказывал своим стрелкам: «Смотрите, пожалуйста, чтобы никто не подступил к танку».

Значит, что?

Значит, наиболее верным решением было бы дать танкам собственную пехоту, входящую в состав… Да, чего уж там мелочиться…

Экипажа!

Ведь кроме боевых задач, у того уйма прочих - вплоть до хозяйственно-бытовых.

Управление танков во время многокилометрового марша было занятием не из лёгких и, вот представьте себе, что измотавшись в дупель, вам за время краткого привала - ещё надо провести техобслуживание, регламентные работы, заправиться топливом, пополнить боезапас… Если же вы находитесь в предбоевой обстановке, кроме этого - необходимо окопать танк, вырыть щели для экипажа и замаскировать всё это… Всю ночь охранять танк и поддерживать костёр под его днищем, если дело происходит зимой.

Как это всё проделать вчетвером-впятером?

Опять же, вспомнились воспоминания ветерана-самоходчика81, воевавшего на «ИСУ-152»:

«Что запомнилось? Очень много нужно было копать. Как только займешь какой-нибудь рубеж или переедешь — обязательно надо было закапывать машину. Командир машины постоянно находился при штабе, механика от работ освобождали совсем. Оставались наводчик, замковый и заряжающий. Вот эти 3 человека должны были самоходку каждый раз зарыть. Нормативов особых не было, но мы и сами понимали, что чем быстрее мы эту работу выполним, тем лучше это для нас. То же самое было и во время стрельбы. Если я плохо работаю, значит враг может поразить меня раньше чем я его».

А если вдобавок ещё и экипажи неполные, что на войне - далеко не редкость?

Естественно, на многие свои обязанности по техобслуживанию, танкисты «в реале» - забивали «кожаный болт» и, машина преждевременно выходила из строя. Отчего век «лучшего танка ВМВ» - был недолог и без болванки из 88-ми миллиметровой зенитки «Ахт-комм-Ахт» в люк мехвода и, довольно часто заканчивался в виде «постамента» на обочине шоссе – на радость делающим «селфи» немецким обозникам.

***

- …Пиши, Федоренко: отныне в РККА, присно и вовеки веков - понятие «танк как боевая единица», включает в себя саму самоходную бронированную коробку с пушкой и пулемётом, экипаж и десант.

- Насчёт первых двух составляющих всё понятно, да? Разве что, каждая машина в нашей бригаде должна быть «командирской», то бишь - имеющей полную радиостанцию с приёмником и передатчиком. А на самой «коробке» надо сделать поручни, сиденья и устройство для общения десантников с танкистами в боевой