Гора из черного стекла - Тэд Уильямс

Рон снова повернулся к папе. Он несколько раз бросал взгляд на мистера Рамси, но решил, что тот не представляет интереса.

— Давай отведем девочку к маме и поедем.

Папа не согласился.

— Кейлин… уехала по делам. Мы ее ждем здесь. Она вернется где-то через час, и мы собирались пообедать.

Рон нахмурился:

— Ну, тогда нам придется взять девочку с собой. Я оставлю здесь номер телефона для Кейлин, чтобы она позвонила и забрала твою дочь.

Даже Кристабель заметила, что он сказал «забрала твою дочь», а не «тебя и твою дочь». Она по-настоящему испугалась.

Папа не двигался и ничего не говорил. Капитан Рон повернулся к входу, и тут Кристабель увидела, что за стеклянной дверью стоят двое солдат в шлемах военной полиции.

— Давай сделаем это быстро и безболезненно, Майк.

— Думаю, мне пора представиться, — неожиданно вмешался мистер Рамси. — Меня зовут Декатур Рамси, я адвокат майора Соренсена. — Он пристально посмотрел в глаза папы Кристабель, чтобы тот ничего не говорил. — Это арест?

— Это военные дела, сэр, — возразил капитан Рон. Он говорил вежливо, но не мог скрыть злости. — Не думаю, что вас это касается…

— Давайте решим это после того, как разберемся, что происходит, — ответил ему мистер Рамси. — Если это обычное дело, я думаю, никто не станет возражать, если я поеду с вами и подожду… подожду Майка. Могу посидеть с Кристабель, пока» приедет ее мама. Но если эта странная ситуация связана с нарушением закона, тогда мое присутствие будет в интересах всех нас. — Он распрямил спину, а его голос приобрел твердость, — Позвольте мне пояснить, капитан. Вы привели с собой военную полицию и хотите, чтобы майор Соренсен пошел с вами, несмотря на то, что он находится в законном отпуске. Если это официальный арест, тогда ваши полномочия понятны и я буду действовать в соответствии. Но если это не официальный арест, но вы настаиваете на том, чтобы мой друг пошел с вами против его воли, и запрещаете мне сопровождать его… что ж, я знаком со многими юристами в Вирджинии, мало того, я вижу парочку патрульных прямо здесь в ресторане, они зашли выпить кофе с пирогом. Могу пригласить их для обсуждения законности ваших действий, действительно ли вы можете вытаскивать из ресторана человека, не имея законных полномочий.

Кристабель не понимала происходящего, но больше всего на свете она хотела, чтобы это прекратилось. Конечно, ничего не изменилось. Довольно долго ее папа, капитан Рон и мистер Рамси оставались на своих местах и молчали.

Когда капитан Рон заговорил, он уже не злился, а выглядел расстроенным.

— Хорошо, мистер — как вы сказали? Рамси? Можете ехать с нами. Девочку тоже возьмем, пусть это будет семейная прогулка. Все, что я знаю, — офицер очень высокого ранга желает поговорить с этим человеком о проблемах военной безопасности. Мы все будем хорошо себя вести. Хотите знать мой личный номер?

Мистер Рамси холодно улыбнулся:

— В этом нет необходимости, капитан. У нас еще будет много времени, чтобы узнать друг друга получше.

Они встали, двое военных полицейских вошли в зал и ждали распоряжений. Кристабель держалась за руку папы, пока капитан Рон оставлял записку для мамы у стойки, потом они все вместе вышли из дверей ресторана Джанретт. Немногочисленные посетители смотрели на них.

Снаружи их ждал темный военный фургон. Кристабель не удержалась и посмотрела на стоянку перед заправкой, чтобы увидеть, смотрит ли мама, не идет ли она им на выручку, но семейный фургон исчез.

Папа сжал ее руку и помог залезть в машину. Двое полицейских тоже если с ними. Они были совсем молодыми. Как те, которым махала Кристабель, когда они выезжали с базы, но у этих были бесстрастные лица, они не улыбались и не разговаривали. Капитан Рон сел рядом с водителем, их разделяла стеклянная перегородка, на которую была натянута колючая проволока; ее папа, она и мистер Рамси оказались в звериной клетке.

А мама и мистер Селларс куда-то уехали.

Кристабель подумала, что она храбрая и не заплачет, ноне была в этом уверена.

СЕТЕПЕРЕДАЧА/ФИНАНСЫ: Тайная распродажа акций Критапонга.

ГОЛОС: Трейдеры отмечают, что начался процесс, который ветеран международных рынков метко назвал «крайне осторожной распродажей» акций Критапонга. Источники в электронной промышленности предполагают, что Имона Дедобраво Критапонг, непоседливая вдова основателя компании Рамы Критапонга, потихоньку сокращает свой процент акций гиганта по производству электроники в Таиланде, возможно, она делает это в связи со слухами об ожидаемой судебной тяжбе по поводу качества товара…

Это был самый страшный день в ее жизни.

Рени падала от усталости, у нее болели все кости, но, несмотря на это, она не могла уснуть. Стояла тихая ночь, а ей по-прежнему слышался лязг оружия и крики раненых мужчин. Голова Рени покоилась на груди !Ксаббу, их голые ноги прикрывал плащ, она была уверена, что не переживет еще один такой безумный день.

Рени также знала, что с восходом солнца все начнется сначала.

В самый разгар чудовищного дня, когда солнце стояло так высоко, словно битва происходила на другой, незнакомой планете на краю солнечной системы, наступил момент, когда само время, казалось, устало, и секунды тянулись бесконечно. Она вдруг поняла, что такое война.

Эта мысль пришла как озарение, она вдруг увидела морс хаоса, где копья, напряженные мускулистые руки и орущие лица появлялись и исчезали так быстро, что казались сплошной турбулентной массой.

Патриотизм, верность, долг — эти слова служат одной цели. Люди готовы сражаться за друзей, за семью, но зачем нормальному человеку убивать чужих людей ради других чужих людей? Людям нужен порядок. Бессмысленно убивать или быть убитым — неоправданно и вредно. Когда тебя захватывает хаос, нужно во что-то верить, пусть даже эфемерное. Рени вдруг поняла, что ближайших к тебе людей следует приукрасить волшебной пылью слов «любовь к родине» и «долг», убедить себя, что они как-то связаны с тобой, а ты с ними. Иначе просто сойдешь с ума.

Как ни дико было убивать ради чужих или умереть за них, самым тяжелым для Рени оказалось другое: смотреть, как ее виртуальные троянские товарищи падают рядом и взывают о помощи, а она не должна обращать на них внимания. Она повторяла и повторяла про себя, что они не реальные люди, но каждая клеточка в ней не соглашалась с этим.

«Если я остановлюсь помочь кому-то из них, я рискую своей жизнью — и жизнью своих реальных товарищей, а также своего брата и других потерянных детей. Невозможно сказать, что важнее».

Бот один такой жуткий момент — умирающий лисианец с торчащим из спины копьем, спотыкаясь, пошел на нее. Молодой солдат, который всего минуту назад предложил ей воды, направлялся мимо дерущихся воинов прямо к ней, словно не видел никого другого, убившее его копье торчало между ребер, задняя часть орудия волочилась по земле, как хвост. Силы стали покидать его, он протянул к ней руки, пытаясь зацепиться за что-нибудь, как утопающий пловец, тонущий в своей крови. Рени отшатнулась, опасаясь, что он ухватится за нее, лишит возможности двигаться. Взгляд его быстро стекленеющих глаз прожег ее насквозь, вряд ли она сумеет когда-нибудь забыть его.