Новая книга ужасов - Стивен Джонс

Дэвид поставил на место Graphium agamemnon и принялся читать этикетки:

Он покачал головой.

– Ты дала маху, Джейн, везде написала «Лондон», – Бирс криво усмехнулся. – Не припомню, когда в последний раз видел в Кэмдене сатурнию.

– Ох! Действительно, – Джейн принужденно засмеялась.

– Насколько я могу понять, ты их не сама ловила…

Он взял рамку со сливочно-желтой Isopa katinka, выделявшейся красновато-коричневыми и иссиня-черными «павлиньими глазками» на крылышках.

– Давненько я не встречал тут таких. Даже в Финсбери.

– Ну, да, – Джейни состроила покаянную рожицу. – Я их там, того… нашла, в смысле – купила.

– Ну, да, ну, да… – он вернул рамку на уступ. – Не поделишься адресочком своего поставщика? В жизни не видел ничего подобного у нас в Северном Лондоне.

И вышел из спальни. Джейн, торопливо поправив рамки трясущимися руками, поплелась следом.

– Что же, леди Джейн, – он впервые посмотрел на нее без обычной усмешки, в его глазах читалось едва ли не раскаяние. – Думаю, мы сумели вытянуть кое-что полезное из сегодняшнего дня, – он в последний раз оглядел лакированные панели стен, натертый паркет, антикварную мебель и драгоценные ковры. – По пути сюда я намеревался сказать, что тебе надо бы найти кого-нибудь, кто будет о тебе заботиться, но вижу, ты и сама неплохо устроилась.

Джейн не поднимала глаз. Он шагнул к ней, пахнуло медом, дубовой корой, желудями и молодым папоротником. Голова у нее закружилась, она подняла руку ему навстречу, но Дэвид только провел указательным пальцем по ее щеке.

– Спокойной ночи, Джейн, – тихо произнес он и вышел в туманный вечер.

Как только за ним закрылась дверь, она подбежала к окну, задернула бархатные шторы, сорвала дурацкий парик и швырнула его на диван вместе с очками. Сердце дико стучало, по лицу струился пот, от страха ли, от разочарования – она сама не понимала. Стянув пончо и джинсы, девушка бросила их на полу гостиной и потопала в ванную. Минут двадцать стояла под душем, смывая с себя запах папоротника и лиственного перегноя.

Наконец, выключила воду, вытерлась и, оставив полотенце на полу, направилась в кухню. Вдруг ей захотелось есть. Джейн хлопала дверцами шкафов и буфетов, пока не отыскала наполовину пустую баночку с лавандовым медом из Прованса. Открыла, бросив крышечку в раковину, и принялась жадно сосать мед, помогая себе пальцами. Прикончив его, схватила банку лимонного курда и проглотила большую часть, пока не почувствовала, что ее сейчас вывернет. Сунула голову под кран, напилась и только тогда насытившись, отправилась в спальню.

Будто во сне оделась, ощущая себя согревшейся и умиротворенной. Натянула желто-красные полосатые чулки, нейлоновую юбку, обтягивающую алую футболку. Ни лифчика, ни трусиков надевать не стала. Вставила контактные линзы, посмотрелась в зеркало. Волосы начали уже отрастать, на черепе чернела бархатная щетинка, посверкивая в тусклом свете. Подвела глаза, потом, словно по наитию, тем же черным лайнером прорисовала изгиб каждой антенны, так чтобы линии доходили до висков. Намазала губы черной помадой, накинула черный плащ.

Было слишком рано, клубы еще не открылись. Дождь прекратился, но опустился вязкий туман, оседавший на ветровых стеклах машин, витринах и покрывавший лицо Джейн липкой пленкой. Несколько часов она бесцельно бродила по Кэмдену, присматриваясь фиалковыми глазами к мужчинам, ловя ответные взгляды и отвергая их один за другим. В какой-то момент ей показалось, что она видит Дэвида Бирса у дверей «Пыльного рубина», но приглядевшись к типу, переходящему улицу, поняла, что ошиблась. Этот был моложе, с длинными темными волосами, заплетенными в толстую косу, и в высоких, до колен, ботинках. Он пересек Хай-стрит и пошел к станции метро. Джейни помедлила, затем припустила вдогонку.

Оказалось, он направлялся не куда-нибудь, а в «Электрик Баллрум». Перед входом топталось, негромко переговариваясь, с полтора десятка человек. Мужчина занял очередь. Он был один. Джейн следила с другой стороны улицы. Наконец, двери открылись, и собравшиеся повалили внутрь. Когда длинноволосый тоже скрылся из виду, она досчитала до ста, перебежала через дорогу, заплатила и вошла.

В клубе было три этажа. Мужчина обнаружился на верхнем. Несмотря на будний дождливый вечер, народу было много, из динамиков орали Идрис Мухаммад и Джимми Клифф. Парень стоял один у стойки бара и пил минералку прямо из бутылки.

– Привет! – громко сказала ему она с самой обворожительной и невинной улыбкой. – Потанцуем?

Он оказался старше, чем ей представлялось, хотя и помоложе Бирса, – так, где-то за тридцать. Мужчина недоуменно взглянул на нее, пожал плечами.

– Ну, давай.

Они начали танцевать, передавая друг другу бутылку воды.

– Как тебя зовут? – прокричал он.

– Клеопатра Бримстоун!

– Шутишь?!

Песня закончилась длинной блеющей руладой, и оба они, сопя, вернулись в бар.

– В чем дело? У тебя есть еще одна знакомая Клеопатра? – поддразнила его Джейн.

– Да нет, просто имечко забавное, вот и все, – он улыбнулся.

Мужчина был красивее Бирса, со сдержанными манерами, более мягкими чертами округлого лица и темно-карими глазами.

– А я – Томас Рэйборн. Можно просто Том.

Он купил еще две бутылки «Сан-Пеллегрино» и передал одну Джейн. Она жадно осушила ее, попутно соображая, как себя с ним вести. Поставила на пол пустую бутылку и принялась демонстративно обмахиваться рукой.

– Как же здесь жарко! – от необходимости все время перекрикивать музыку у нее заболело горло. – Пойду пройдусь, что ли, глотну свежего воздуха. Ты как?

Том замялся, оглядываясь вокруг.

– Вообще-то я тут друзей жду… – нахмурился он. – Но…

– А-а-а, – разочарованно протянула она, внутренне впадая в отчаяние. – Ладно, все окей, я понимаю.

– Да ну их к черту! – улыбнулся он.

Глаза у него были замечательными, куда более спокойными и обнадеживающими, чем у Бирса.

– Я ведь всегда смогу вернуться, – закончил он.

Выйдя из клуба, она повела его направо, к каналу.

– Я живу совсем рядом. Может, забежим выпьем?