Дальняя бомбардировочная... Воспоминания Главного маршала авиации. 1941-1945 - Александр Голованов

Поэтому, когда рассматриваются кандидатуры для замещения тех или иных должностей, всегда учитываются способности к этой должности предполагаемого кандидата. Я лично, например, совершенно не представляю себе как Г. К. Жукова, так, например, и К. К. Рокоссовского или И. С. Конева начальниками штабов любого ранга. Это истинные командующие-полководцы с необходимыми волевыми качествами, которые способны в ходе операции, в быстро меняющихся условиях принимать наиболее обоснованные решения и незамедлительно претворять их в жизнь, и, по моему мнению, они совсем не подходят для штабной работы.

Точно так же я не представляю себе А. М. Василевского или А. И. Антонова в иной роли, как начальников крупных штабов. Что же касается А. М. Василевского, то Сталин не мог найти себе лучшего начальника Генерального штаба после Б. М. Шапошникова. Вот именно Василевский по истечении года войны, приобретя опыт и знания, общаясь как со Сталиным, так и с Шапошниковым, по праву занял этот высокий пост. В то же самое время и Жуков занял в войне положенное ему по праву место, сначала командующего фронтом, а затем — заместителя Верховного Главнокомандующего, для которых, образно говоря, он и был рожден. Вскоре после начала войны все встало на свои места — Шапошников стал опять начальником Генерального штаба, а Жуков пошел руководить боевой деятельностью войск. Я хочу подчеркнуть, что все изложенное является моим личным мнением, которое может не совпадать, а может и противоречить мнению других товарищей. Однако это мнение, а скорее убеждение, создалось у меня лишь после длительного непосредственного общения со Ставкой и Верховным Главнокомандующим.

Касаясь начального периода войны, следует сказать, что мы не располагали кадрами, которые имели бы опыт в ведении современных, по тому времени, войн. Войска противника, вторгшиеся на территорию нашей Родины, такой опыт имели. Несмотря на это, несмотря на внезапность нападения, несмотря на весьма серьезные потери как в личном составе, так и особенно в технике и оружии, несмотря на то что в начальный период войны мы не в состоянии были вооружить весь имевшийся в армии личный состав из-за отсутствия необходимого количества оружия, несмотря на то что нас постиг ряд военных неудач, не прошло и полугода, как под Москвой был учинен первый сокрушительный разгром врага, ошеломивший не только нашего противника, но произведший огромное впечатление на весь мир.

Здесь нужно сказать о том, что какой-либо заметной роли в руководстве войсками, я не говорю о работе отдельных товарищей, Генеральный штаб как слаженный организм Верховного Главнокомандующего в 1941 году еще не играл. Его роль как планирующего и организующего центра началась, по моим наблюдениям, с подготовки контрнаступления под Сталинградом.

Я думаю, что не правы те товарищи, которые бросают упрек в адрес Верховного, что он не считался с Генеральным штабом и руководил фронтами через его голову. В то время Генеральный штаб, как я уже сказал, еще не был тем, имеющим опыт в планировании и руководстве боевыми действиями фронтов, органом, которому можно было бы поручить организацию и руководство такой работой. Его руководители и личный состав также такого опыта не имели, ибо ничего похожего здесь на Гражданскую войну и на предыдущие, проводимые Красной Армией кампании не было. Здесь воевала масса техники. В сложившихся условиях Сталин предпочитал общаться непосредственно с командующими фронтов, армий и даже более меньших соединений лично, чем поручать это не готовой, с его точки зрения, для такой деятельности организации.

Генеральный штаб в первый год войны был органом, исполнявшим уже принятые решения в Ставке, то есть у Сталина, а многое проходило и помимо его аппарата. Я думаю, что при весьма напряженном положении на фронтах Верховный был прав, принимая те или иные решения путем прямого общения с лицами, ведущими непосредственные боевые действия, минуя какие-либо иные инстанции, которые в создавшихся условиях еще не могли в полной мере собрать, суммировать и оценить все, что происходит на фронтах, а отсюда и не могли, естественно, дать наиболее обоснованные предложения.

В тот период Верховный стремился посылать людей, на которых он надеялся, на различные участки советско-германского фронта, чтобы иметь объективную информацию и принимать с ее учетом наиболее правильные, соответствующие данному моменту решения. Оперативность — вот что было главным. Однако когда работниками Генерального штаба был приобретен опыт, им стала поручаться и работа по планированию операций, и контроль за ходом выполнения этих операций. Но надо здесь сказать, что контроль за ходом отданных Верховным распоряжений и указаний был с его стороны повседневным, если не сказать — ежечасным, и спрос был суров. Я здесь хочу подчеркнуть, что не было ни одного товарища, несмотря на занимаемые должности, который бы мог, а сказать честнее, который посмел бы что-либо сделать на свой лад, на свое усмотрение, если он имел уже на сей счет определенные указания.

Я хочу здесь засвидетельствовать и то, что ни одна операция, ни одно сколько-нибудь серьезное мероприятие никогда и нигде не проводились без санкции, без доклада Верховному. Он твердой рукой руководил проводимыми операциями фронтов, руководил работой своих заместителей и своих представителей Ставки на тех или иных фронтах, на тех или иных направлениях. Спрос со всех был одинаков, невзирая ни на чины, ни на занимаемую должность. Он, не стесняясь, указывал каждому на сделанные просчеты или ошибки и давал рекомендации или прямые указания, как их исправить. Это касалось и командующих фронтами и армиями, это касалось и начальника Генерального штаба А. М. Василевского и заместителя Верховного Главнокомандующего Г. К. Жукова.

Все решения, принимаемые Верховным, предварительно, как правило, обсуждались или оговаривались с большой группой товарищей, имевших отношение к принимаемому решению или знавших обсуждаемый вопрос. Все более или менее важные вопросы обсуждались и решались в присутствии членов Политбюро и Государственного Комитета Обороны. Напомню, что в ГКО была объединена вся советская исполнительная и законодательная власть и партийное руководство всей страны. Государственный Комитет Обороны был высшим органом, которому подчинялись все без исключения партийные и советские организации. Последнее слово в обсуждаемых вопросах принадлежало Верховному, но мне ни разу не довелось быть свидетелем, чтобы он противопоставлял свои мнения большинству, хотя по ряду вопросов с некоторыми военными товарищами не бывал согласен и решал вопросы в пользу интересов дела, за которое высказывалось большинство.

Думаю, что здесь нет надобности убеждать кого-либо в том, что Сталин являлся истинным руководителем вооруженной борьбы советского народа против фашистских захватчиков. Его военный талант не сравним ни с чьим не только из наших военных деятелей, но и из военных или государственных деятелей капиталистических стран, в том числе и военных деятелей фашистской Германии. Некоторые товарищи говорят, что он был не силен в тактике. Я не знаю, о какой тактике ведется речь. Если идет речь о тактике мелких подразделений или о тактике ведения боя полком или дивизией, так такие знания, надо полагать, ему и не были нужны. Эту тактику должны знать командиры рот, батальонов, полков, дивизий, корпусов, наконец, командующие армиями. Если же идет речь о тактике в стратегии, где таковая тоже, как известно, имеется, то равного ему в этой тактике не было.