Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки - Юрий Колесников

Котельников приказал дежурному не спускать глаз с доставленного изменника, а сам пошёл отдыхать.

Улеглись к тому времени и остальные участники операции. Однако, несмотря на изрядную усталость, не все бойцы могли уснуть. Лежавший рядом с Французом здоровяк Саша Гибов, командовавший в группе отделением разведчиков-подрывников, всё время ворочался с боку на бок.

– Чего не спишь? – спросил его Лёша Завгородний.

– Никак не выходит из головы этот врач, пропади он пропадом. Всё ерепенился: «Вы звери, а не люди!» И всякое такое.

– С характером, это видно, – полушёпотом произнёс Завгородний. – Отъявленный предатель!

– Думаешь, кокнут его? – спросил Саша. По-видимому, хотел удостовериться, отомстят ли ему за измену.

– Чикаться с ним будут, что ли? Шлёпнут, конечно! Он же возвращает в строй раненых подпольщиками и партизанами! А они с ещё большей яростью уничтожают советских патриотов. К чему тогда решили его захватывать? Путь у него только в могилу. Это уж точно!

Завгородний промолчал. Не заговаривал и Гибов, хотя и тот и другой ещё долго не спали. Каждый по-своему осмысливал минувшую операцию.

Не спалось у себя в землянке и командиру группы. До встречи с Морозом у него были некоторые сомнения относительно приговора, который ему вынесли до захвата. Теперь эти сомнения усилились – Мороз держался не так, как обычно ведут себя в подобных случаях изменники. Будто служа фашистам, совершает нечто нормальное. Чудно!

Старший лейтенант, взвешивая «за» и «против», вернулся к мысли, что предатель всё же должен понести суровое наказание за сотрудничество с оккупантами. «Измена есть? – задал себе он вопрос. – Есть. Факты служения гитлеровцам налицо! К тому же просто так фашисты не проникнутся доверием к русскому военнопленному».

Котельников прилёг в штабной землянке по соседству со своим помощником Санькой Кузнецовым. Снаружи на бревне примостился часовой осназовской группы.

Тем не менее не спалось. Перед глазами стояли врач, его жена-медсестра и её мать – бабушка, державшая ребёнка трясущимися от страха руками. От их испуга становилось не по себе. Затем, на чердаке постель, крынка с остатками молока… Всё увиденное без конца прокручивалось в голове и перед глазами. И всё же главное, что врача-подонка сцапали! Не подвернись нежданно сосед-горбун, операция могла провалиться. Ушли бы ни с чем. Вдобавок провал мог иметь неприятные последствия.

Небольшой лагерь затих. Лишь дозорные в секретах прислушивались к тишине – не раздастся ли шорох или непонятный звук.

В караульной землянке часовой сидел молча, стараясь не глядеть на изуродованную физиономию задержанного, в рваном и окровавленном белье, к тому же босого. Уж больно неприятно выглядел. А с гонором: отказался лечь на брошенную на пол солому. Сидя на скамейке, вроде бы дремал. Невольно вызывал сочувствие.

Неожиданно донёсся шумок. За полночь! Напряглись слух, зрение, палец лёг на курок автомата. Когда часовой осназовцев снаружи землянки увидел нескольких всадников, обрадовался, узнав своих и среди них доктора Бронзова. Понял, что наконец они возвращаются от Попудренко.

Едва доктор спешился, спросил дежурного, стоявшего у закрытой двери караулки:

– Как жизнь? Всё у вас здесь в порядке?

– И да, и не совсем.

– Почему «не совсем?» Что именно?

– Сцапали тут одного субъекта.

– Вот как! Любопытно.

От дежурного вернувшийся в группу доктор Бронзов узнал о проведенной операции по захвату какого-то предателя.

– Покамест только притащили. Подонок, видать, ещё тот! Сидит в караулке. Якобы бывший капитан Красной Армии. Врач! У немцев в госпитале работал.

– А Антоныч где? Спит?

– Ну, да. Намаялся с этим типом. Ершистый! Но попало ему по всем правилам. Разукрасили его наши, как рождественскую ёлку! Хотите глянуть?

Бронзов заколебался – чувствовал усталость. Перебросились несколькими словами о делах у Попудренко, и тут он неожиданно сказал:

– Давай-ка, в самом деле, гляну на паршивца. Любопытно.

Как ни старался Котельников немного поспать, сон никак не приходил. Мысли и снова мысли. Казалось, уже успокоился и вроде бы стал засыпать. Но тут снаружи послышался басистый голос часового:

– Вот как хош, а не могу. И часа нема, как пришёл и враз уснул. Не серчай, товарищ военврач. Проснётся – другое дело.

– Нужен он мне, понимаешь? – услышал Юрий голос доктора Бронзова.

С трудом приоткрыв глаза, откинул с головы плащ-палатку, прислушался к разговору с часовым.

Поднялся со своих нар Санька Кузнецов, тихо шепнул:

– Военврач Бронзов вернулся, его голос.

– Саша! Это ты? – крикнул Юрий.

– Я, Юра.

Александр Александрович вошёл с грустным лицом:

– Слушай, дорогой! Знаешь, кого тут захватили? Но повели вы себя, ребята, скажем прямо, не по-человечески. Честное слово! Уму непостижимо.

Котельников приоткрыл сонные глаза.

– Ты о задержанном?

– Ну да! – ответил тот. – Мой давний друг и однокашник по институту. Толя!

Котельников молча с недоумением уставился на врача. Но тот неожиданно переменил тему:

– Я не с того начал. Извини! Относительно моих дел у Попудренко: ранение в ногу командира кавалерийского эскадрона не столько тяжёлое, сколько запущенное. До гангрены дошло. Там уже были готовы к ампутации. Представляешь себе, до чего дотянули!

– Чем кончилось?

– Пришлось, конечно, основательно повозиться. Потому и задержался. Теперь всё обойдётся. Тебе привет от всех и особый от самого Попудренко. Человек он изумительный. И в соединении у них порядок. А тут как? Немного уже наслышан. Ужас!

С военврачом Александром Бронзовым Юрий был неразлучен с момента отправления в тыл врага. Уже почти полтора года лучшие друзья. Делили радости и горести. Жили душа в душу, более искреннего друга не было ни у одного из них.

Удручённое выражение лица Бронзова воскресило в памяти сонного Юрия его рассказ о двоюродном брате, с которым вместе рос, воспитывался, одновременно окончил московский медицинский институт. Вспыхнувшая война разлучила их. Брата мобилизовали в армию. Александр – спортсмен, гимнаст общества «Динамо», добровольно вступил в бригаду Особого назначения. Часто в задушевных беседах с Юрием он вспоминал брата, был обеспокоен его судьбой. Находясь уже во вражеском тылу, Бронзов получил из дома известие о том, что брат на фронте пропал без вести. Возможно, оказался в плену. Саша переживал за него. Юрий от души сочувствовал. Уж больно много доброго слышал от Саши о его брате…