Дневная битва - Питер Бретт

Снаружи донесся щелчок, следом – вскрик. Похоже, Дамаджи Кезан забыл об уроках принятия боли. Пусть освежит память, это полезно. Альэверак выбранил его за слабость, и следующий удар сопроводился только прерывистым вдохом. Третий – тишиной.

Инэвера не зажигала лампы и вдобавок задернула на огромных окнах плотные шторы. В темноте чувства Джардира обострились.

Корона Каджи всегда оживляла меточное зрение – во многом так же, как монеты на лбу Инэверы, но после битвы с мозговым демоном, когда мощь Короны проявилась полностью, он начал видеть больше, а именно людские ауры, которые выдавали чувства и выявляли мотивы. Бесконечная мудрость Каджи становилась понятной. Читая в сердцах людей благодаря Короне, Джардир многократно умножит свое величие вождя.

Более того, он обнаружил, что может по собственной воле напитываться силой Короны и Копья. Способен днем извлекать из древних артефактов энергию и через нее исцеляться, не ведать усталости и обретать сверхчеловеческие силу и скорость. Мощь колоссальная, но не безгранична.

В темноте многие ограничения исчезали. Он обретал могущество, о котором раньше и не мечтал, но с приближением Ущерба втайне боялся, что все-таки недостаточное.

Инэвера направилась к любимой подушке, с которой метала кости, и Джардир привычно устроился на другой, напротив. Снаружи принялись за Дамаджи Ичаха, и клирик опозорил себя плачем. Но Джардир забыл о нем, едва Инэвера взялась за кривой клинок, которым вскрывала его бессчетное количество раз.

– О чем спросить в первую очередь? – осведомилась она.

Ее аура дрогнула на словах «в первую», и Джардир понял, что она уже воспользовалась костями в собственных целях. Не совсем ложь, но говорит о многом. Инэвера всегда скрывала собственные планы, однако настаивала, чтобы он посвящал ее в свои.

Джардир закатал рукав и вытянул руку. Инэвера проколола вену и подставила маленькую плошку. Когда та наполнилась, зажала пальцем сосуд и взялась за мешочек с травами.

– Не надо, – остановил ее Джардир и напитался из лежащего рядом Копья.

Затем высвободил руку и показал, что кровотечение прекратилось, а рана затянулась. Инэвера удивленно всмотрелась, но он не дал ей времени на расспросы.

– Начнем с плана Аббана атаковать Доктаун с первым снегом. Если мы хотим воспользоваться неожиданностью удара, то скоро этот план придется вводить в действие.

При упоминании Аббана по ауре Инэверы пробежала волна ненависти. Джардир знал, что она винит в их отчуждении хаффита и не доверяет ему. Ей не терпелось доказать свою ценность, указать на ошибки в его плане и предложить нечто лучшее.

Но это поверхностные чувства. В своем центре она оставалась спокойной, капала его кровью на кости, шептала молитвы и выполняла бросок. Джардиру, как обычно, стало не по себе при виде зловещего света, что замерцал меж ее пальцами.

Инэвера метнула кости и несколько секунд рассматривала их, изучала узор. Джардир, в свою очередь, изучал ее, выискивал в ауре зерна истины, которые скроются за словами. Она осталась недовольна результатом. Хоть это ясно.

– Тебе нельзя идти на попятную. – Инэвера не сводила глаз с костей. – И ты не можешь позволить себе стоять на месте. Только вперед. План хаффита, – последнее слово она процедила, – сбережет много жизней.

– Тем больше людей отправится на Шарак Ка, – отозвался Джардир.

– Или позднее выступит против тебя, – заметила Инэвера.

Дельное соображение, но аура показала, что высказано оно больше с горечью – из-за правоты Аббана.

– Это неизбежный риск, – произнес Джардир. – Что еще говорят кости? Выкладывай сразу и избавь меня от недомолвок!

Аура Инэверы полыхнула, и он понял, что надо действовать осторожно. Ей хочется произвести на него впечатление, но гордыня – заоблачная. Нельзя третировать ее, как Дамаджи.

– Войска Избавителя обречены, если пойдут на север и оставят в тылу непобежденных врагов. – Она склонила голову, рассмотрела кости под новым углом. – Тебе нельзя вести отряды в Лощину, не покорив Лактон; нельзя и на Энджирс без союза с Лощиной.

– Хотя бы об этом я не волнуюсь, – ответил Джардир. – Племя Лощины последует за мной по первому зову.

Над Инэверой возник призрак госпожи Лиши, соединенный с нею гневом, ревностью и ненавистью. Знакомое зрелище, но под ним таилось искреннее сомнение. Инэвера верила в надежность Лощины меньше, чем он. И считала его глупцом за такую доверчивость.

– Ты не дождешься от Лощины лояльности, пока не убьешь Меченого. Того, кого там зовут Избавителем.

По ауре стало ясно, что это мнение личное, не исходящее от костей, но совет здравый. Он не сомневался в любви Лиши, и она обречена выйти за него замуж и привести за собой свое племя, но не бывать тому без схватки с лже-Избавителем и его ниспровержения.

Он кивнул:

– Что-нибудь еще?

Аура Инэверы зарябила от раздражения, которое не отразилось ни на лице, ни в действиях. Ее взгляд скользил по десяткам символов, что горели с разной силой, и следовал по тропинкам смысла. Кое-какие Джардир узнал, но их значение всегда оставалось для него тайной. Иногда он подумывал приказать дама’тинг научить его читать по костям, но знал, что невесты Эверама заартачатся, а Инэвера изыщет способ ему помешать. Даже в Эведжахе говорилось, что это женское искусство.

Наконец Инэвера заговорила:

– Ты должен возглавить войска ради победы в Дневной войне, но тебе не следует слишком надолго оставлять пустым Трон черепов. У тебя пятьдесят два сына, и все они обратят к нему голодные взоры.

Джардир нахмурился. Он знал, что Джайан и Асом домогаются трона. Возможно, лучше и правда сделать мальчика андрахом.

– Есть ли у меня сыновья, достойные занять трон в мое отсутствие и готовые покинуть его, когда я вернусь?

Инэвера полоснула себя по руке, добавила на кости свою кровь и бросила их вторично. На расклад едва взглянула и подняла глаза:

– Нет.

– Нет? – переспросил Джардир. – Просто «нет», и все?

Инэвера пожала плечами:

– Муж мой, мне тоже не по душе подобный ответ, но кости говорят четко. Я бросала их для тысяч мужчин и не нашла ни одного с твоими возможностями.

Вот оно – обозначилось в ауре и засияло, как маяк, сквозь беспечную маску дама’тинг.

Она лгала. Существовал другой.

Его затопил гнев. Кто он, этот мужчина или мальчишка? Почему Инэвера его защищает? Не хочет ли заменить им Джардира, если муж станет неуправляемым?

Он принял это чувство, едва оно родилось, и вида не подал. Он не такой манипулятор, как Инэвера или Аббан, чтобы играть полуправдой, недомолвками и корыстными подсказками, но учится скрывать свои мысли, не застревать на них – во многом так же, как в шарусаке не позволяет противнику обернуть против себя собственную энергию. Он отложил тревогу на потом. Сейчас необходимо разобраться с вопросами более неотложными.