Потому и сидим (сборник) - Андрей Митрофанович Ренников

обычно не знают. Только иногда скатывающиеся сверху камни свидетельствуют о том, что эти люди еще живы и достаточно здоровы, чтобы отдыхать и приводить камни в движение. А отдых этот, между тем, требует немалого напряжения сил. Весь запас энергии, накопленный во время занятий в канцелярии, на заводе или в учебном заведении, необходимо мобилизовать, чтобы осуществить отдых в полном смысле этого слова. Для подъема на одну скалу нужно накинуть на нее веревку; для подъема на другую – вбить особые гвозди. Одну гору нужно перевалить, другую обойти по обрыву, третью взять в лоб, четвертую одолеть спиральным движением.

Так до октября месяца бродят по скалам различные группы горных Ди-Пи, состоящих обычно из трудовой молодежи. Возвращаются все они по домам отдохнувшие, счастливые, радостные. В глазах горит надежда на то, что зимой наберутся они снова достаточных сил, чтобы в будущем году продолжить свои восхождения.

И рады они почему? Только потому, что провели отпуск в такой деятельности вполне добровольно. Не то было бы, если бы взбираться на пики и вбивать гвозди в скалы им приказало начальство. Какое жалование надо было бы потребовать за такую каторжную эксплуатацию человеческого труда? Какой забастовкой следовало бы ответить, если бы жадный предприниматель забивания гвоздей в Альпы не выполнил всех своих обязательств по страхованию жизни от грозящих опасностей, по премиям, по прибавкам на дорогвизну?

* * *

Второй тип добровольных каникулярных Ди-Пи это – беженцы, стремящиеся не к горам, а, наоборот, к берегам моря. В эту категорию входит не только молодежь, но уже и люди более солидного возраста.

Их первое появление на пляжах ознаменовывается обычно тем, что в бурном море, под легким градом, начинает купаться какой-то незнакомец, весь посиневший от холода, с глазами на выкате. Местные жители, спокойно ожидающие для купания хорошей погоды, сразу понимают, в чем дело. Купальщик этот безусловно недавно служит в своем предприятии. Получил он отпуск всего на двенадцать дней. А при двенадцати днях можно ли разбирать, хорошая вокруг погода или дурная? Нужно обязательно все двенадцать дней и купаться, и лежать на пляже, и спешно загорать, несмотря ни на что.

А после первых таких ласточек появляются к жаркому периоду уже целые стаи. Постепенно все пляжи усеиваются фигурами полуголых Ди-Пи, лежащих на песке с таким видом, будто им бежать больше некуда и будто гибель все равно неизбежна. Время от времени, лениво поднимаясь с песка, они входят в воду, окунаются там, идут обратно к своему месту, и снова вытягиваются, чтобы скорее загореть. Максимальный загар для мучеников этой категории является главной задачей летнего отдыха. В жертву загара приносится все: и учащенно бьющееся порочное сердце, и пережаренная расширенная печень, и даже небольшой головной мозг, слегка вскипающий под лучами палящего солнца.

Но получить желанный загар к определенному сроку – задача не всегда легкая. Это явление нужно форсировать. И тут начинаются раздирающие сцены борьбы с пузырями, с волдырями на спине, на руках, сдирание кожи с носа, превращенного солнцем в слоеный пирожок.

Несмотря на притирания, кремы, жиры, фигуры этих отдыхающих заставляют сжиматься всякое доброе постороннее сердце. Как затруднены их движения, когда возвращаются они одетыми в отель, прикрывая одеждой воспаленное тело, смахивая с лица на ходу лепестки облупившейся кожи! А как вскрикивают, когда к их спине или к плечу кто-нибудь прикоснется дружеской нежной рукой! А с каким страшным видом некоторые из них останавливаются возле заборов и яростно чешут об них спины, забыв обо всем своем воспитании!

И что сказали бы они все, если бы загар нужно было получить не добровольно, а по распоряжению начальства? Какая прибавка к жалованью была бы потребована? С какой мощью вступились бы за эти несчастные жертвы административного самодурства рабочие синдикаты, общественное мнение, даже парламенты!

* * *

И, вот, наконец, последняя категория добровольных каникулярных Ди-Пи, самая тихая, самая скромная из всех, состоящая обычно из людей пожилых. Живут все они дома мелкобуржуазной размеренной жизнью. Все у них налажено, пригнано, как в часовом механизме. Для благословенного ночного отдыха есть чарующая мягкая постель; для строгого ритуала еды – просторный стол со скатертью или с клеенкой. На кухне и в ванной бьет священный источник водопровода… Но приходит лето, ударяет яростное солнце своими лучами по головам этих тихих существ – и срываются они, вдруг, со своего насиженного и пересиженного места, кидаются на вокзал, становятся на всю ночь в очередь перед кассой, и, сжимая в дрожащих руках добытые наконец билеты, бросаются на приступ к вагонам…

Какое перо может описать в полной мере все внезапное величие характеров этой отдыхающей мелкой буржуазии? Сколько стойкости, сколько мужества, сколько терпения в течение целого месяца на деревенском лоне природы!

Воды нет, освещения нет. Кровать от малейшего движения на ней начинает кататься на колесиках по комнате, не зная, где остановиться. Из волнообразного соломенного тюфяка злорадно выдвигаются вверх то сучья, то палки, впиваясь в беззащитное тело. Для умыванья нужно ходить на главную улицу, обнажая там по пояс свое дряблое тело на радость местным детишкам, собирающимся вокруг тесной толпой для любопытного зрелища.

И есть приходится, за неимением стола, на подоконнике, покрытом газетной бумагой. И топить печь нужно валежником, который отыскать можно только в лесу, отстоящем от дома на расстоянии двух километров.

Да, тяжка жизнь и этих, и всех вообще летних каникулярных Ди-Пи. Сколько затраченных сил! Сколько страданий!

И все-таки – какое удовлетворение судьбой у всех при возвращении домой!

Как они счастливы!

Ибо счастье человеческое заключается вовсе не в том, чтобы испытывать наслаждение или страдание, а только в том, чтобы испытывать их добровольно. Быть Ди-Пи не по принуждению рока, а по своей доброй свободной воле.

«Россия», Нью-Йорк, 26 июля 1949, № 4165, с. 2–3.

Притчи нашего века

I. Тяжкие поиски

Долго смотрел Творец на земной мир, распростертый внизу. И сказал, наконец Ангелу.

– А где же моя дочь, моя любимица Совесть? Дал Я ее людям как радугу, в знамение того, что никогда не захлебнутся они в потопе греха. Должна она царственно сиять среди народов своей многоценностью. А, между тем, смотрю Я и нигде не вижу ее. Пойди, дух Мой, отыщи ее среди высших руководителей человеческой жизни.

Преклонив свою главу Ангел на веление Господа, спустился вниз и, приняв вид странника, стал бродить по земле, искать любимицу Божью.

Пришел в одно великое царство, где все люди считают себя совершенным подобием Бога, ибо богом у них – сам человек. Заглянул во дворец, окруженный высокими стенами, где жил неограниченный владыка страны. Обошел все хоромы, побывал и в середине, и под крышей, и в подвалах…

Нет ее, святой дочери Господа!

Посетил Ангел затем министров и других