Последнее королевство. Бледный всадник - Бернард Корнуэлл

Он говорил по-английски с таким странным акцентом, что мне постоянно приходилось его переспрашивать, но эти четыре слова я понял.

– Стеапа хорошо обращался со своей матерью, – сказал этот человек. – Он привозил ей деньги. И она больше не была рабыней.

– А его отец?

– Он давно уже умер. Очень давно.

Я испугался, как бы Стеапа не подумал выкопать тело матери, а потому решительно подошел и встал перед ним.

– Мы должны выполнить королевский приказ, – напомнил ему я.

Он поднял на меня глаза. Его грубое лицо ничего не выражало.

– В стране полно датчан, которых надо убить, – сказал я. – Тех датчан, которые убили здесь людей, надо убить самих.

Стеапа отрывисто кивнул, встал и посмотрел на меня сверху вниз – он возвышался надо мной, как башня. Потом вытер лезвие своего топора и сел в седло.

– В стране полно датчан, которых надо убить, – повторил Стеапа – и, оставив его мать в холодной могиле, мы отправились на поиски этих датчан.

Мы поскакали на юг.

Мы продвигались вперед осторожно, потому что нам сказали, будто бы датчане все еще находятся в этой части графства, хотя сами мы не видели ни одного.

Стеапа молчал до тех пор, пока на заливном лугу мы не проехали мимо кольца каменных столбов – одной из загадок, оставшихся еще с древних времен. Такие кольца можно встретить по всей Англии, среди них попадаются огромные, но это кольцо, примерно около пятнадцати шагов в ширину, представляло собой просто десяток покрытых лишайником камней, не превышающих рост человека.

Стеапа посмотрел на камни и, к моему удивлению, заговорил.

– Это свадьба, – сказал он.

– Свадьба? – не понял я.

– Нечестивцы танцевали, – прорычал он, – а дьявол превратил их в камень.

– А почему дьявол так поступил? – с любопытством спросил я.

– Потому что они поженились в воскресенье, конечно. Люди никогда не должны жениться в воскресенье, никогда! Все это знают.

Мы скакали дальше в молчании. Потом, снова меня удивив, Стеапа начал рассказывать о своих родителях, которые были рабами Одды Старшего.

– Однако мы жили не так уж плохо, – сказал он.

– В самом деле?

– Да, мы пахали землю, сеяли зерно, убирали урожай.

– Но сдается мне, олдермен Одда там не жил, верно? – Я указал большим пальцем в сторону разрушенной усадьбы, бывшего дома Стеапы.

– Нет! Нет, конечно! – Стеапу позабавил мой вопрос. – Он не жил там, у него был свой дом. И до сих пор все еще есть. Но там жил его управляющий. Человек, который отдавал нам приказы. Большой человек! Очень высокий!

Поколебавшись, я высказал предположение:

– А твой отец был невысоким?

– Откуда ты знаешь? – удивился Стеапа.

– Просто догадался.

– Он был хорошим работником, мой отец.

– Это он научил тебя драться?

– Он не учил, нет. Никто не учил. Я научился сам.

Чем дальше мы продвигались на юг, тем меньше видели следов разорения. И вот что было странным: датчане ушли как раз на юг. Мы это точно знали, потому что нам сказали – датчане все еще в южной части графства, но почему-то все вокруг вдруг стало казаться таким, как всегда. Мы видели людей, удобрявших поля, копавших канавы, ставивших изгороди. На пастбищах паслись ягнята. К северу отсюда лисы жирели, загрызая ягнят, но здесь домашний скот охраняли пастухи с собаками.

И тем не менее датчане были в Кридиантоне.

В деревне, стоящей на берегу ручья под огромным, поросшим дубами холмом, нам рассказал об этом священник. Он нервничал, потому что, увидев мои длинные волосы и браслеты у меня на руках, решил, что я датчанин. Мой северный акцент его не разубедил, но Стеапа его успокоил. Они поговорили, и священник высказал предположение, что лето будет дождливым.

– Это точно, – согласился Стеапа. – Дуб зазеленел раньше ясеня.

– Верная примета, – сказал священник.

– Далеко ли до Кридиантона? – вмешался я в разговор.

– Если идти пешком, на дорогу уйдет все утро, господин.

– Ты видел там датчан? – спросил я.

– Да, господин, видел.

– Кто их возглавляет?

– Не знаю, господин.

– У них есть знамя?

Священник кивнул:

– Оно висит на доме епископа, господин. На нем нарисована белая лошадь.

Итак, там был Свейн: знамя с изображением белой лошади подтвердило, что он остался в Дефнаскире, а не попытался присоединиться к Гутруму.

Повернувшись в седле, я посмотрел на родную деревню священника, которую не тронула война. Ни одна крыша не сгорела, ни один амбар не был опустошен, да и церковь все еще стояла на своем месте.

– Датчане сюда приходили? – спросил я.

– О да… Они приходили, и не один раз.

– Они насиловали? Грабили?

– Нет, господин. Но они купили зерно. Заплатили за него серебром.

Датчане, которые хорошо себя ведут. Еще одна странность.

– Они осадили Эксанкестер? – спросил я.

Такая осада имела бы смысл. Кридиантон находился достаточно близко к Эксанкестеру, чтобы дать приют большей части датского войска, в то время как остальные датчане окружили бы город побольше.

– Нет, господин, – ответил священник. – Нет, насколько мне известно.

– Тогда чем же они занимаются? – заинтересовался я.

– Они просто стоят в Кридиантоне, господин.

– А Одда сейчас в Эксанкестере?

– Нет, господин. Он в Окмундтоне, с господином Харальдом.

Я знал, что дом шерифа находился в Окмундтоне, у северного края огромного торфяника; однако уж больно далеко оттуда до Кридиантона, там явно не место человеку, желающему доставлять неприятности датчанам.

Я поверил священнику, когда тот сказал, что Свейн в Кридиантоне, но все-таки мы поскакали туда, чтобы убедиться самим. Мы приблизились к городу в середине дня по тропинкам, вьющимся по лесистым холмам, и увидели на палисаде датские щиты. Мы со Стеапой спрятались в лесу на холме и оттуда рассматривали часовых у ворот и людей, наблюдающих за пастбищем, где сорок или пятьдесят лошадей щипали первую весеннюю травку. Я мог разглядеть дом Одды Старшего, где воссоединился с Милдрит после боя у Синуита, а также треугольное датское знамя, развевающееся над самым большим домом, принадлежавшим епископу. Западные ворота были открыты, хотя хорошо охранялись, и, несмотря на часовых и щиты на стене, город выглядел вполне мирно.

«На этом холме следовало бы находиться саксам, – подумал я, – наблюдающим за врагом и готовым на него напасть».