Мы просили у вечности рай - Виктория Вайт

бросила мне вызов, пригласив на эту выставку. Знала, что я ни за что не смогу проигнорировать это мероприятие. Ловкая игра по ее правилам. До вчерашней встречи, мне казалось, я могу жить без нее. Справляться, пряча свои чувства в самые темные уголки своей завядшей души. Но стоило мне только увидеть ее, все разлетелось в щепки. Моя. Все еще только моя. Жгучая ревность душила. Вынуждала вскипеть застывшую кровь в венах. Взбудоражить те чувства, которые я умертвлял эти годы. Я знал все, что происходило в жизни Клео. До самых мелочей. Однажды мои люди сообщили, что Клео прибыла на Восток с целью освободить из плена одну из рабынь. Невинную душу, которая, по сути, добровольно попала в плен. Она самостоятельно приехала работать в бордель, чтобы заработать денег. Но мечты разрушились, когда ей стали просто пользоваться, лишив прошлого и будущего. Но Клео не смотрела на обстоятельства. Она просто спасала, отдавая часть самой себя. Узнав о ее пребывании, начал украдкой следить. Пробрался в номер ее отеля посреди ночи, чтобы хотя бы на секунду увидеть. Не позволяя себе даже прикоснуться. Не мог допустить, чтобы она узнала об этом. Мой нежный хрупкий дикий цветок. Редкий и чертовски красивый. С самого начала я разузнал, что ей помогает Виктор Ленс. Друг и некогда правая рука ее старшего брата Николаса Верано. В тот момент, я не мог просто остаться в стороне. Связавшись с этим парнем, я честно рассказал все, что случилось с Клео. Предложил свою помощь в поисках пропавших девушек на Востоке. Понимая, что Клео не пропадет под его защитой, влез в эту игру, по-прежнему не выдавая себя. Почти два года я жил двойной жизнью. Разворачиваюсь, быстрыми шагами подходя к письменному столу. Наклоняюсь, отодвигая верхний ящик. Достаю папку, резко кидая ее на столешницу. Собрав все материалы, теперь я понимал, что в этой жизни доверять никому кроме себя нельзя. Даже самые близкие люди, которые были рядом с самого детства, в итоге оказываются лживыми предателями, умело спрятавшими свои истинные лица за масками благодетелей. Не успеваю открыть папку, как слышу громкий капризный плач моей малышки. Сжимая пальцами бумагу, прячу папку обратно в ящик, закрывая его. Рано или поздно все откроется. И судьба преподнесет наказание по заслугам. Каждому из этих тварей. Осматривая кабинет, направляюсь к выходу, все еще улавливая плач Эсмы. Эта девчонка совершенно неожиданно вошла в мою жизнь, перевернув в ней все с ног на голову. Стала маленькой принцессой, которую я готов постоянно оберегать и опекать. Ангел, принесший ярчайший свет. Озаривший ту тьму, в которой я абсолютно погряз. Выходя из кабинета, сворачивая влево направляясь в детскую комнату. Глухо слышу голос няни, которая, по всей видимости, не справляется с этой неугомонной егозой. Малышка громко всхлипывая что-то лепечет, продолжая плакать навзрыд. Вхожу в комнату, видя, как няня растерянно укачивает малышку, совсем не понимая, как ее успокоить.

— Позволь, я попробую. — Говорю тихо, чтобы не спровоцировать еще большую истерику. Пересекаю комнату, подходя к няне. Эсма плачет, взмахивая маленькими ручонками, в которых я тут же замечаю резинку для волос, которая еще недавно была у Клео.

— Господин, Эмир. — Девушка начинает бегло лепетать, начиная оправдываться. — Я не понимаю, почему она плачет. — Взгляд опускает, опасаясь, что я начну ругаться или упрекать.

— Иди ко мне, ангел. — Не обращая внимания на слова няни, забираю кроху на руки, прижимая к себе. — А что-то это у тебя такое красивое в руках? — Широко улыбаясь, спрашивая, забирая яркую резинку с бабочками. Не успеваю, как следует ее рассмотреть, и Эсма выдирает ее из моих рук, прижимая к себе. Словно эта вещь самый дорогой подарок, который ей делали. Понимаю, что Клео очень понравилась малышке. Вспоминаю, как минувшим утром застал Клео с Эсмой на руках. Разозлился. И вовсе не оттого, что она без спроса приблизилась к ребенку. Стала укачивать, успокаивая. Это превратилось в мираж, который не сбылся. Гнев взял верх над разумом. На самого себя. На Клео. На судьбу. Это нашего мальчика она должна была держать на руках. Ласкать его, отдавая всю свою любовь и тепло. Не чужого ребенка. Нашего. Вспылил. Накинулся, частично избавляясь от этой злости. Не сумев рассказать самого главного. Да, наверно, момент-то был не самый подходящий. Нам нужно поговорить. Но Клео к этому еще совершенно не готова. Время придет. Я в это верил.

— Мама. — Шепотом. Начиная успокаиваться. Крутит пальчиками резинку для волос Клео, начиная улыбаться. — Мамочка. — С невинной тоской в голосе. Осознавая, что ребенку очень не хватает родного человека. Уже скоро все измениться.

— Малышка, ты хочешь, чтобы мы позвонили твоей маме? — Игриво спрашиваю, прижимая ангела к себе. Эсма устраивает голову на моей груди, моментально затихая.

Кое-как достаю мобильный телефон из заднего кармана, и, устроившись на диване с Эсмой на руках, нахожу нужный номер, судорожно нажимая клавишу «позвонить». Несколько долгих гудков. Время замирает. Слыша, как поднимается трубка, напрягаюсь.

— Эмир, я так рада тебя слышать. — Голос все еще уставший, но сейчас очень радостный.

— Родная, — ласково и заботливо, — с тобой хотят поговорить. — Улыбаюсь в трубку, быстро нажимаю клавишу «громкой связи». — Эсми, ты можешь сказать своей маме «привет». — Опускаю телефон, опуская его ниже. К лицу малышки, которая замирая, смотрит на меня выразительным взглядом.

— Мамочка! — Настороженно и тихо.

— Эсма, моя доченька. Я так скучаю по тебе моя сладкая. — Сглатывает. Понимаю, что сейчас расплачется. Чертовски тяжело, когда мать и дитя находятся вдали друг от друга. Не понимаю, как Клео могла так просто перестать бороться за собственного ребенка?!

Выключая громкую связь, подношу телефон к уху, даже не знаю, что сейчас произнести.

— Как ты себя чувствуешь? — Наверно это самый важный вопрос, который меня волновал. Беспокоил до такой степени, что я считал минуты до наступления утра, чтобы позвонить в клинику.

— Все хорошо, Эмир, хватит переживать. — Выдыхает, расслабляясь. — Очень скоро я буду дома. Ты же знаешь, что операция прошла успешно, и врачи гарантируют мне полное восстановление. — Эффи, ощущая мою тревогу, начинает уговаривать, давая понять, что самое страшное уже позади.

Через некоторое время после рождения моей племянницы, у Эффи нашли аневризму головного мозга. Долгая подготовка. Тяжелая многочасовая операция. Сложная реабилитация. Этот недуг еще сильнее сплотил мою сестру и ее мужа Асада. Но Эффи, как истинная женщина очень переживала, что ради операции необходимо избавиться от роскошных волос. Мы с Асадом всеми силами пытались доказать, что в любом виде она выглядит безупречно. Уезжая в Европу на лечение, Эффи попросила именно меня быть