Проклятые короли: Негоже лилиям прясть. Французская волчица - Морис Дрюон

режим не нравился сильной коммуне Лиона, состоявшей единственно из буржуа и купцов, которые более века боролись, чтобы освободиться от него. Наконец, после многих неудачных восстаний, они обратились к королю Филиппу Красивому, и тот в 1292 г. взял город под свое покровительство. Через двадцать лет, 10 апреля 1312 г., договор, заключенный между коммуной, архиепископством и королем, окончательно присоединил Лион к французскому королевству. Несмотря на требования Жана де Мариньи, архиепископа Санского, который контролировал и Парижскую епархию, архиепископ Лионский сумел сохранить сан примаса Галльского, единственную прерогативу, которая была за ним оставлена.

В конце Средних веков в Лионе насчитывалось 24 трактирщика, 32 брадобрея, 48 ткачей, 56 портных, 44 торговца рыбой, 36 мясников, бакалейщиков и колбасников, 57 ловчих (то есть охотников), 36 хлебников и булочников, 25 содержателей постоялых дворов, 15 ювелиров или золотильщиков, 20 суконщиков и 87 нотариусов. Город управлялся коммуной, состоявшей из горожан-коммерсантов, которые назначали каждое 21 декабря двенадцать консулов, всегда из именитых граждан и выбранных из богатых семей; этот корпус назывался синдикальным.

Одним из самых старинных консульских родов было семейство Варе, суконщиков и менял. Тридцать один из ее представителей носил звание консула; некоторые часто переизбирались, один из них даже десять раз. Среди пятидесяти граждан, которых лионцы сделали своими вожаками в 1285 г. для борьбы против архиепископа и за присоединение к Франции, насчитывалось восемь Варе.

8

Римская церковь, вопреки частым утверждениям ее противников, никогда не продавала отпущения грехов. Но она, что совсем другое дело, заставляла платить грешников за буллы, папские грамоты, которыми удостоверялось, что они получили прощение за свой грех. Эти буллы были необходимы в случае публичного проступка или преступления, когда требовалось представить доказательство отпущения греха, чтобы снова быть допущенным к церковным таинствам.

Тот же принцип применялся и в гражданском праве: королевские письма о прощении и помиловании требовалось занести в регистры, что служило основанием для взимания платы. Этот обычай восходит еще ко временам франков, даже до их обращения в христианство.

Жак Дюэз (Иоанн XXII) своей книгой расценок и учреждением Святой Пенитенцерии (церковного суда) систематизировал и широко распространил этот обычай, поправляя таким образом финансы церкви. К получению этих булл понуждалось не одно только духовенство, выплаты предусматривались и для мирян. Тарифы были рассчитаны в гро, денежных единицах, равных примерно шести ливрам. Так, отцеубийство, братоубийство или убийство родственника среди мирян оценивалось в пять-шесть гро, так же как кровосмешение, изнасилование девственницы или кража священных предметов. Муж, побивший свою жену или доведший ее до выкидыша, был принужден уплатить шесть гро, и семь, если у супруги были вырваны волосы. Самый тяжкий штраф, двадцать семь гро, грозил за подделку апостолических посланий, то есть подписи папы. Со временем цены росли параллельно обесцениванию денег.

Но, повторим, речь шла не о покупке отпущения грехов, а только о регистрационном сборе за предоставление подлинных доказательств. Все бесчисленные памфлеты, посвященные этому вопросу, распространявшиеся начиная с Реформации, чтобы дискредитировать Римскую церковь, опирались на это умышленное недоразумение.

9

Братья-проповедники, или доминиканцы, назывались также якобинцами из-за церкви Святого Иакова, предоставленной им в Париже, вокруг которой они устроили свой монастырь. Лионская обитель, где состоялся конклав 1316 г., была построена в 1236 г. на территории за домом тамплиеров. Монастырский ансамбль простирался от современной площади Якобинцев до площади Белькур.

10

Обычно забывают про изначально выборный характер монархии Капетингов, который предшествовал ее наследственному характеру или, по крайней мере, сосуществовал с ним. По смерти от несчастного случая Людовика V Ленивого, погибшего в двадцать лет после нескольких месяцев царствования, корона посредством выборов была передана Югу Капету, герцогу Французскому и сыну Юга Великого. Юг Капет сразу же приобщил к престолу своего сына Робера II, заставив выбрать его как своего преемника и короновать в тот же год, когда короновался сам. И так было в течение следующих царствований. Как только старший сын короля объявлялся наследником, пэрам оставалось утвердить этот выбор, и заранее назначенный преемник короновался еще при жизни своего отца.

Первым от этой традиции предварительного выбора отказался Филипп Август. Он проявлял мало уважения к способностям своего сына и, без сомнения, ничуть не желал приобщать его к правлению. По смерти Филиппа Августа Людовик VIII принял 14 июля 1223 г. корону Франции точно так, как принял по наследству вотчину. С этого дня французская монархия стала по-настоящему наследственной.

11

В родословных сын Филиппа V, родившийся в июле 1316 г., часто именуется Людовиком. Однако в счетах Жоффруа де Флери, казначея Филиппа Длинного, который начал вести свои счетные книги в тот же год, вступив в должность 12 июля, ребенок указан под именем Филиппа. Другие родословия упоминают двоих сыновей, один из которых родился в 1315 г. и, стало быть, был зачат в то время, когда Жанна Бургундская была узницей в Дурдане; это кажется весьма маловероятным, если знаешь об усилиях, которые приложила Маго, чтобы помирить свою дочь и зятя. Ребенок, ставший плодом этого примирения, получил бы, вероятно, как то было заведено, по меньшей мере два из имен, обычно носимых в роду.

12

Однако приход Бланки Кастильской к власти не обошелся без трудностей. Хоть и назначенная актом короля Людовика VIII, своего супруга, опекуншей и регентшей, Бланка натолкнулась на яростную враждебность крупных вассалов.

«Слышите, сеньоры бароны,

Весьма Франция выродилась,

Коли женщине ее вручают», —

писал Юг де ла Ферте. Но Бланка Кастильская была другого закала, нежели Клеменция Венгерская. Кроме того, она была королевой десять лет и родила двенадцать детей. Она восторжествовала над баронами благодаря поддержке графа Тибо Шампанского, которого считали ее любовником.

13

Признают поразительное сходство между безумием Робера де Клермона и безумием Карла VI, дважды его внучатого племянника – в пятом колене по мужской линии и в четвертом по женской. В обоих случаях невменяемость началась из-за удара оружием, с черепной травмой у Клермона, без травмы у Карла VI, но у обоих это вызвало одинаково бешеную манию: те же периоды лихорадочных припадков с долгими ремиссиями, когда больной вел себя с виду нормально; та же навязчивая тяга к турнирам, которые обоим не могли помешать устраивать и на которых они чаще, чем когда-либо, казались в состоянии исступления. Клермон, совсем обезумевший и опасный, имел разрешение охотиться в королевских угодьях. Он даже явился в войско Филиппа Красивого во время одного из его походов во Фландрию – как и Карл VI, безумный уже в течение двадцати