Медленные пули - Аластер Рейнольдс

– Ты никогда прежде не упоминал о прокторах, – заметил Кукушка.

– Небольшие механические куклы. У них очень мало собственного разума, так что они не смогут помочь там, где требуется изобретательность. Но вам не стоит волноваться из-за них.

– Должны ли мы разбудить тебя через двадцать лет?

– Нет, корабль позаботится и об этом. Когда подойдет срок, корабль впустит вас на борт. Возможно, я буду туго соображать спросонья, но уверен, что вы все поймете.

– Может, через двадцать лет меня тут уже не будет, – рассудительно сказал Кукушка. – Мне уже шестьдесят.

– Я уверен, что столько ты проживешь.

– Если мы столкнемся с какой-то проблемой, с кризисом…

– Послушай! – с неожиданным нажимом сказал Мерлин. – Вам нужно понять одну простую вещь. Я – не божество. У меня такое же тело, как и у вас, примерно такая же продолжительность жизни. Так принято у нас в Когорте – бессмертие – в деяниях, а не в плоти и крови. Анабиозная камера может добавить мне несколько десятков лет сверх обычного человеческого срока, но она не подарит мне вечную жизнь. Если вы станете меня будить, я не проживу достаточно долго, чтобы помочь вам, когда станет действительно тяжело. Если случится кризис, можете трижды постучать в дверь корабля. Но я очень прошу не стучать, если только дела не пойдут совсем плохо.

– Я учту твой совет, – сказал Кукушка.

– Работайте упорно. Работайте напряженнее, чем когда-либо считали возможным. Эти семьдесят лет пролетят куда быстрее, чем вам кажется, – вы и глазом моргнуть не успеете.

– Я знаю, как быстро может лететь время, Мерлин.

– Я хочу, проснувшись, увидеть ракеты и реактивные самолеты. Иначе я буду сильно разочарован.

– Мы сделаем все, что в наших силах, постараемся не подвести тебя. Хорошего сна, Мерлин. Мы позаботимся о тебе и твоем корабле, что бы ни случилось.

Мерлин попрощался с Кукушкой. Когда корабль закрыл двери, Мерлин улегся в анабиозную капсулу и велел «Тирану» погрузить его в сон.

Снов он не видел.

Придя в сознание, Мерлин не узнал никого из тех, кто пришел встретить его. Если бы не форма, на которой по-прежнему красовался узнаваемый полумесяц Небесных Земель, он легко поверил бы, что его увезли с планеты. Гости столпились вокруг открытой капсулы. Мерлину трудно было разглядеть их лица: отвыкшие от света глаза слезились.

– Мерлин, вы меня понимаете? – спросила одна женщина твердым, ясным голосом.

– Да, – сказал он. На мгновение ему показалось, что его губы остаются застывшими. – Я вас понимаю. Как долго я…

– Двадцать лет, в точности как вы распорядились. У нас не было причин будить вас.

Мерлин заставил себя выбраться из капсулы. Мышцы вопили от усилий. Зрение мало-помалу прояснялось. Женщина разглядывала его с холодной бесстрастностью. Она щелкнула пальцами кому-то, стоявшему у нее за спиной, а потом передала Мерлину одеяло.

– Закутайтесь, – сказала она.

Одеяло было подогретым. Мерлин с благодарностью завернулся в него и почувствовал, как тепло понемногу просачивается в его старые кости.

– Это было долго, – сказал он. Его язык все еще шевелился вяло, и слова звучали неразборчиво. – Обычно мы не проводим так много времени в анабиозе.

– Но вы живы и здоровы.

– Кажется, да.

– Мы приготовили здесь, на базе, помещение для встреч. Там есть еда и питье. Вас ожидают медики, чтобы осмотреть. Вы можете идти?

– Могу попробовать.

Мерлин попробовал. Но не успел дойти до двери, как ноги подкосились. Со временем силы должны были вернуться, но пока что он нуждался в помощи. Должно быть, местные жители предвидели эти трудности: у трапа корабля его ждала инвалидная коляска с санитаркой.

– Прежде чем вы спросите: Кукушка мертв, – сказала женщина. – Мне очень жаль, что я вынуждена сообщить вам об этом.

Мерлин привык считать пожилого мужчину единственным своим взрослым другом на Лекифе и рассчитывал по пробуждении встретить его.

– Когда он умер?

– Четырнадцать лет назад.

– Сила и мудрость… Для вас это, наверное, древняя история.

– Не для всех, – строго сказала женщина. – Я – Минла, Мерлин. Прошло четырнадцать лет, но не было ни единого дня, когда я не вспоминала бы отца и не желала бы, чтобы он по-прежнему был с нами.

Мерлин, которого везли через площадку, поднял голову, чтобы взглянуть на лицо женщины и сравнить его с собственными воспоминаниями двадцатилетней давности о той маленькой девочке. Он тотчас же увидел сходство и понял, что она говорит правду. И нутром ощутил прошедшее время.

– Вы даже не представляете, Минла, как странно я себя чувствую. Вы меня помните?

– Я помню человека, с которым часто разговаривала в комнате. Это было давным-давно.

– Для меня – нет. Вы помните камешек?

Минла как-то странно взглянула на него:

– Камешек?

– Вы попросили отца передать его мне, когда я должен был покинуть Лекиф.

– А, этот! – сказала Минла. – Да, теперь припоминаю. Тот, который принадлежал Веретеннику.

– Он очень красивый. Вы можете забрать его, если хотите.

– Оставьте его себе, Мерлин. Сейчас он ничего для меня не значит, как, наверное, ничего не значил для моего отца. Мне неловко из-за того, что я передала его вам.

– Я глубоко сожалею о кончине Кукушки.

– Он умер хорошей смертью, Мерлин. Отправился в очередной рискованный полет ради общего блага. Была наша очередь доставлять лекарства союзникам. К тому моменту мы уже производили антибиотики для всех наземных территорий Альянса Небесных Земель, благодаря технологиям, которые вы передали. Мой отец повез одну из последних партий. Он добрался до места, но на обратном пути его самолет пропал.

– Он был хорошим человеком. Я знал его совсем недолго, но, думаю, все же достаточно, чтобы понять это.

– Он часто говорил о вас, Мерлин. Я думаю, он надеялся получить от вас больше знаний, чем получил.

– Я сделал, что смог. Избыток знаний мог бы ошеломить вас настолько, что вы не знали бы, с чего начать.

– Возможно, вам стоило больше доверять нам.

– Вы сказали, что у вас не было причин будить меня. Значит ли это, что вы делаете успехи?

– Решайте сами.

Мерлин последовал совету Минлы. В пространстве вокруг «Тирана» по-прежнему можно было узнать старую военную базу. Многие здания все еще оставались на месте, хотя их достроили и переделали. Но большинство причальных башен для дирижаблей – как и сами дирижабли – исчезли. Место, где располагались башни и воздушные суда, теперь занимали новые самолеты, больше и тяжелее любого из тех, что Мерлин видел здесь раньше. Прямая стреловидность их крыльев, очертания обтекателя, крутой изгиб хвостовых стабилизаторов были отчасти взяты у «Тирана», только рассчитаны на полеты в атмосфере. Местные жители определенно были более наблюдательными, чем он считал. Мерлин знал, что ему не следует удивляться. В конце концов, он сам дал им чертежи турбины для реактивного самолета. Но все равно Мерлин был слегка потрясен, увидев эти самолеты воплотившимися, очень близкими к тем, которые он себе представлял.