Жанна д"Арк из рода Валуа. Книга 3 - Марина Алиева

О, да! Кошон теперь ясно представляет что ему нужно сделать, чтобы утереть нос всем этим Уорвикам, Бэдфордам, а самое главное, всему Анжуйскому семейству, включая туда и так называемого короля Шарля Седьмого! Они все позволят ему сделать так, как ОН считает необходимым! Позволят и даже не пикнут!

ПАРИЖ. ОТЕЛЬ СЕН-ПОЛЬ

(апрель 1431 года)

Поздним весенним вечером у входа в отель Сен-Поль – того, что выходил к Сене и был сейчас, после всех разливов и дождей не слишком удобен для подъезда – остановилась тёмная карета без каких бы то ни было украшений и гербов. Привратник, карауливший у двери, несколько воровато приоткрыл её, как только кучер, соскочил со своего места и помог выйти даме, укутанной в простую, тёмную накидку.

Со стороны реки, отзываясь на первые тёплые вечера, поднималась удушливая вонь, и дама, плотно зажав рукой нижнюю часть лица, устремилась к отелю.

Кучера привратник не впустил, и тот остался за воротами в компании двух мрачноватых скульптур, изображавших Шарля Мудрого и его жену – Жанну Бурбонскую, гостья же уверенно прошла за провожатым в ту часть отеля, которая принадлежала когда-то мадам Жанне – бабке нынешнего короля Шарля.

Молчаливая и сосредоточенная дама так и не отняла руку от лица, как будто хотела скрыть его от любых случайных глаз. Но предосторожность оказалась лишней. Из этого крыла отеля сегодня вечером нарочно удалили всех слуг и караульных, а привратник, впустивший даму, интереса к её лицу не проявлял, поскольку был прекрасно осведомлён о том, кого встречает.

Достигнув галереи, которая была расписана так, что казалось будто вокруг не стены, а густой лес, сплошь состоящий из плодоносных деревьев, провожатый почтительно поклонился и еле слышно произнёс:

– Вашу светлость просили подождать здесь. Милорд предупредил, что немного задержится. Если вы пожелаете что-нибудь ещё, я принесу.

И распахнул неприметную дверцу в комнату, явно не жилую. Сюда – судя по всему специально для этой встречи – был принесён небольшой стол со скромным угощением и несколько стульев. В углу расположился огромный канделябр со множеством рожков, но горело в нём всего несколько свечей.

– Мне ничего не нужно, – глухо произнесла дама из-под руки. – Можете идти.

Провожатый тут же удалился.

«Что ж, – подумала мадам Иоланда, – подождём…»

Она не стала заходить в комнатку, а вытащила из канделябра свечу и медленно пошла по галерее, рассматривая изображения деревьев и кустарников, оплетённых всевозможными цветами. Тяжёлые бутоны роз и острые, готические лилии словно отворачивались друг от друга и щетинились зазубринами листьев, но в глубине под этими листьями сплетались стеблями в узорные жгуты, перекручивались, терялись и снова появлялись, и было уже не разобрать, где и чей стебель.

«Всё в мире соединено между собой, – думала мадам Иоланда. – Нельзя отрубить чужое, не повредив при этом своё. Ведь всё чужое и своё перед лицом Господа так же неразличимо, как эти цветы перед пчелой, ищущей нектар»

Эту простую мысль последние месяцы она старательно доносила всем и каждому, не гнушаясь никакими средствами. Приказывала и грозила, хитрила, врала, смещала акценты, просила, требовала и унижалась до шантажа и лести. В конце концов, дело с мёртвой точки сдвинулось. Для этого, правда, пришлось пожертвовать душевным спокойствием дочери-королевы, повелеть ей терпеть, не вмешиваться и, в приказном порядке, подсунуть Шарлю нескольких новых, соблазнительных фрейлин.

Уже через неделю, размякший от любовных утех, он смог, наконец, без приступов раздражения выслушать просьбы её светлости о том, чтобы ей было позволено спасти ту, другую девушку, которой грозило взойти на костёр вместо Жанны, а так же доводы в защиту действий по спасению самой Жанны, и даже вяло кивнул в ответ.

Правда потом заставил герцогиню поклясться, что никогда и ни при каких обстоятельствах о девице этой больше не услышит. Но эта предосторожность уже не выглядела, как принципиальное требование, а служила, скорей, неким переходом от категоричных когда-то «нет» к милостивому «ну, ладно…».

«Шарль не дурак, – думала мадам Иоланда, удовлетворённо покидая покои французского короля.

По сведениям из Руана, которые ко двору исправно поставлялись, суд над Жанной никак не мог достичь поставленной цели. Девушка вела себя на допросах так разумно, что были случаи отказа некоторых богословов от участия в процессе над ней! Так что французскому королю теперь куда выгоднее изобразить из себя всё-таки спасителя своей Девы и, когда суд в Руане окончательно зайдёт в тупик, обратиться, наконец, в Рим с требованием вмешаться. А уж В Риме, благодаря стараниям мадам Иоланды, к подобному обращению отнесутся, как надо! И тут веское слово могут сказать как раз те, кто, по личному ли убеждению, или по причинам более весомым и звонким, чем просто убеждения, от участия в процессе отказался.

Впрочем, таких было не много. Позволить себе категоричность могли только те, кого в качестве консультантов или советников, Кошон как раз из Рима и пригласил. Так что, надеяться на массовый исход судей не следовало. Каждый из оставшихся, в той или иной мере, чувствовал за спиной грозную тень Бэдфорда. И, если уж рыба гниёт с головы, то начинать гноить рыбину этого суда тоже следовало с того, кто был здесь истинным главой. То есть, не с Кошона, а с милорда регента!

Несколько учтивых писем родне пленённого Толбота, несколько приватных, заискивающих посланий членам парламента, и вот, Бэдфорд уже согласен на то, чтобы тайно встретиться с мадам Иоландой и обсудить вопрос об официальном обмене пленными. Потом ещё пара писем герцогу Филиппу с увещеваниями хорошо подумать и не оставаться в Истории тем человеком, который, фактически, отдал на погибель невинную Деву и ничего не сделал для её спасения, когда представилась возможность. «Потомки должны помнить Вас, как доброго и миролюбивого правителя Бургундии и христианина, достойного служить примером всем нам в почитании воли Господней! – разливала елей лести герцогиня. – Вся Франция склонится перед Вами в благодарном поклоне за спасение её Жанны и Девы Его!»

Это было, конечно, грубовато и слишком уж «в лоб», но мадам Иоланда не сомневалась – политика то же самое, что флирт дешевой опытной девки: и там, и там чем откровеннее приманка, тем вернее привлечёт внимание.

И результат не замедлил сказаться! Иначе она не ходила бы сейчас по отелю Сен-Поль в ожидании встречи с Бэдфордом и Филиппом!

Мадам Иоланда быстро посмотрела назад. Какой-то шум? Или померещилось? Она и не заметила, что прошла так много по этой длинной, словно улица, галерее. Отсюда приоткрытая дверь в комнатку виделась