Рыбари и Виноградари - Михаил Харит

Спокойно было только в виртуальном мире, где жили друзья, которые любили Соню.

Там не существовало сплетен, и всё казалось безопасным и справедливым. Добро в конце всегда побеждало зло. Надо только чуть подождать этого конца.

И там она встретила Стива, высокого, красивого сильного, с прищуренными, словно от улыбки глазами.

Он был старше Сони и чем-то напоминал отца, если стереть с лица того постоянную озабоченность налоговыми проверками, выпрямить согнутый непосильными заботами позвоночник и добавить десяток-другой килограмм рельефных мышц. Но больше всего Соне нравились глаза нового друга — умные глаза мужчины, который знает о мире много разного. Но готов относиться ко всему снисходительно, потому что кто из нас без греха… Ещё он понимал, что Соня маленькая, хрупкая, и её надо защищать.

Первый раз она встретила Стива во сне. В страшном кошмаре, где горели небоскрёбы и кричали от страдания люди. Всё виделось в бордовом тумане, словно таинственный оператор закрыл стекло камеры фильтром.

— Красный цвет — это тот же прозрачно-белый, только обильно политый кровью, — услышала она объяснения невидимого оператора неизвестно кому.

Соня знала, что сейчас здания начнут падать прямо на неё. Но сил бежать не было. Как всегда бывает в кошмарах, каждый шаг давался с неимоверным трудом, словно ноги были стянуты резиной.

И тут появился Стив. Он легко поднял Соню на руки и понёс прочь от этих криков, грохота и воя.

Скоро картинка поменялась. Они оказались среди скал у небольшого озерка, питаемого журчащим ручейком, текущим в расщелине. Там была прозрачная вода, и даже на расстоянии чувствовалось, какая она холодная. Стив зачерпнул горсть и умыл ей лицо. Оператор поменял фильтр на светло-золотистый. Мир сверкал и искрился, каждая капелька отражалась солнечной искрой. Птицы пели, кузнечики сверчали.

— Не бойся. Мир не так плох, — тихо сказал Стив.

— Ты не дашь меня в обиду?

— Никогда. Обещаю! — последовал негромкий ответ.

Это был последний ночной кошмар. Страшные сны кончились, но Стив остался. Теперь он стал приходить к Соне и днём. Они гуляли к морю, туда, где дремали руины древней Кейсарии. Лучшее время для прогулок было после пяти часов, когда накопившее опыта вечернее солнце мягко ласкало кожу, а не вцеплялось с ненасытной страстью подростка.

Ветерок перебирал Сонины кудри, а старые камни крепости нежились в прощальном тепле, словно пенсионеры, лениво приглядывающие за прохожими.

Как-то новый друг предложил Соне поехать в Тель-Авив. На автобусе туда было около сорока минут езды.

— Что бы ты хотела посмотреть? — голос мужчины звучал мягко, почти нежно.

Соня задумалась. Решение пришло само.

— Я хочу в зоопарк, — немного смущённо сказала она, чувствуя, что у взрослой девушки обычно бывают другие интересы. Но знала: сейчас можно быть собой, не притворяться и не кокетничать.

Она всегда мечтала сходить в зоопарк с отцом, но тот был вечно занят. В конце концов, пришлось поехать с подругами и с завистью смотреть на девочек, которых держали за руку папы. «У каждого ребёнка в жизни должен быть зоопарк, куда его приводит именно отец», — подумала тогда Соня.

И вот она шла со взрослым мужчиной, взявшись за руки, по аллеям зоологического сада. Мороженое, которое он купил, пахло клубникой и было розовое, кислое. Язык щипало, когда она слизывала оплывающую по бокам вафельного стаканчика ароматную массу. Почти непрерывно смеялась, поскольку Стив всё время говорил что-то забавное. Но, возможно, она смеялась даже если бы он молчал. И было плевать, что некоторые прохожие оглядывались на странную девушку, которая шла в одиночестве, счастливо улыбаясь и хохоча.

Потом они купили шоколадную плюшку и кормили страуса. Тот, видимо, любил сладкое. Булочку съел и требовал ещё, пытаясь дотянуться клювом до Сониных рук. Он вытянул свою длинную шею в струнку и укоризненно покачал головой, когда Соня показала пустые ладони.

На специальной машинке они прокатились по дороге, идущей через саванну, где жили львы. Львы спали рыжими замшевыми холмиками. Лишь одна из львиц, возможно, назначенная дежурной, подняла голову при их приближении. Она проводила машину внимательным взглядом и, не найдя ничего подозрительного, вновь прикорнула.

Потом увидели медвежонка. Тот был маленький, грустный и сидел за стеклом. Прозрачная преграда отделяла переднюю часть вольера от зрителей. Наверное, это было сделано, чтобы посетители не просовывали руки сквозь решётку и не кормили малыша. Медвежонок прижимался к стеклу, тёрся об него спиной.

«Он хочет, чтобы его погладили, — поняла Соня. — Наверное, его никогда не ласкали ни мама, ни папа».

Медвежонок встал на задние лапки и, слегка покачиваясь, смотрел на девочку тёмными бусинками своих глаз. Они оказались почти одного роста.

— Тебе одиноко? — спросила Соня.

Медвежонок кивнул.

Соне стало обидно до слёз, что кто-то в этом мире продолжал быть один. Она отпустила руку Стива и попыталась погладить мохнатую лапу через стекло. Стекло было шершавое, пыльное и неживое.

— Ты тоже хочешь прижаться к папе? Тоже хочешь, чтобы он угостил тебя мороженым?

Медвежонок молчал, но Соня поняла ответ и без слов.

— Хочу, чтобы у него появился папа, — попросила девушка вселенную. Она сделала это так естественно, что сама не поняла, что произошло. Лишь почувствовала, что вселенная склонила голову в ответ.

Неожиданно в клетке появилась какая-то тень. Очень большая и бурая. Тень опустилась на четыре лапы и оказалась огромным медведем, которого никто из посетителей не заметил. Кроме Сони и, что было невероятно, маленького медвежонка.

Он отпрянул от стекла и с изумлением смотрел на огромного незнакомца. Тот опустил свою мощную косматую голову и лизнул малыша в нос. Медвежонок шлёпнулся на попу, смешно выставив вперёд лапки. Огромный медведь шагнул к нему и что-то шепнул на ухо. И Соне показалось, что они засмеялись, так же счастливо, как и она.

— Пойдём, — шепнула девочка Стиву. — Не будем им мешать.

Они отошли от клетки, где медвежонок укладывался спать, впервые в жизни прижавшись спиной к тёплому и такому надёжному телу отца, которого кроме него никто не видел. Но он-то этого не знал и был совершенно счастлив.

Потом они прошли на площадку сурикатов. Симпатичные маленькие зверьки с огромными умными, словно подведёнными тушью, глазами, кошачьей мордочкой и чёрными, прижатыми к голове ушками были похожи на детские игрушки. Хотелось их погладить, ведь песочного цвета шкурка наверняка мягкая и пушистая. Мамы-сурикаты о чём-то переговаривались, папы, вытянувшись в столбики, наблюдали за порядком на вверенной территории, детёныши играли и бесились. Среди каменистых холмиков пустыни с редкими былинками серой травы виднелись норки. Иногда из глубины чёрной дыры появлялся блестящий носик и горящие глазки, затем, убедившись, что опасности нет, зверёк оказывался снаружи и сразу вставал на задние лапки, придерживая себя хвостиком. Обменивался кивками с соседями: «Добрый день». — «И вам не хворать». — «Как семья? Жена, детишки?» — «Слава богу! Все здоровы». — «Сегодня отличная погода». — «Как всегда! Просто замечательная! Сухая жара и ни капли дождя».