Игроки с Титана - Филип Киндред Дик

— Подите прочь, — сделав красноречивый жест рукой, рявкнул на него облаченный во все серое полицейский.

— Арестуйте меня, — произнес Ян. — Я тоже имею к этому отношение.

Полицейский выпучил на него глаза.

— Я сказал — подите прочь!

Ян Дункан заехал полицейскому прямо в пах.

Тот, громко выругавшись, машинально запустил руку под сюртук и мгновенно выхватил пистолет.

— Черт вас побери, вы арестованы!

Лицо его позеленело от злости.

— что здесь происходит? — спросил подошедший к ним другой полицейский, повыше.

— Этот болван ударил меня, — объяснил первый фараон, продолжая держать в руке направленный на Яна пистолет и всем своим видом пытаясь не показывать, насколько ему сейчас больно.

— Вы арестованы, — спокойным тоном уведомил Яна его товарищ чином повыше.

— Я знаю, — даже и не думал протестовать Ян. — Я хочу, чтобы меня арестовали. Но все равно, рано или поздно, эта тирания падет.

— Какая тирания, болван? — удивился полицейский чином повыше. Похоже, что у тебя мозги набекрень сдвинулись. Ничего, в тюрьме тебя быстренько приведут в порядок.

Из расположенной в центре стоянки конторы вышел мрачнее черной тучи Эл.

— что это ты здесь делаешь? — откровенно недовольным тоном спросил Эл.

Встреча с Яном не вызывала у него особого энтузиазма.

— Я желаю быть вместе с тобою, мистером Конгросяном и Чиком Страйкроком. Я не собираюсь оставаться в стороне. Все равно здесь меня ничто не удерживает.

Открыв рот, Эл хотел было уже что–то сказать. Но вдруг над головой у них появился правительственный корабль, весь сверкающий серебром и золотом отделки роскошный планетолет и начал, издавая один за другим чудовищные выхлопы, осторожно приземляться в непосредственной близости от стоянки.

Полицейские тотчас же стали всех отталкивать в сторону; Ян обнаружил, что его вместе с Элом загнали в один из углов стоянки, где один продолжали оставаться под угрюмыми взглядами тех первых двоих полицейских, одного из которых он лягнул, и теперь, похоже, он не прочь был отплатить ему тем же.

Планетолет совершил посадку, из него вышла молодая женщина. Это была Николь Тибо. Как она была прекрасна — стройна и необычайно красива. Люк ошибался или просто лгал. ЯН, широко разинув рот, глядел на нее, не в силах отвести взор, а рядом с ним Эл удивленно хмыкнул и, едва дыша, произнес:

— Как же так? Что она, будь я проклят, здесь делает?

Сопровождаемая полицейским чином явно чрезвычайно высокого ранга, Николь легкой, танцующей походкой прошла через всю стоянку к конторе, быстро поднялась по ступенькам, вошла внутрь и направилась к Ричарду Конгросяну.

— Это он ей нужен, — шепнул Эл Яну Дункану. — Знаменитый пианист.

Из–за него затеяна вся эта кутерьма.

Он достал свою трубку из корня алжирского вереска и набил ее табаком сорта «Клиппер».

— Можно закурить? — спросил он у их полицейского стража.

— Нет, — отрезал фараон, Спрятав трубку и табак, Эл произнес изумленным тоном:

— Подумать только — она удостоила своим посещением стоянку «Марсолеты Луни Люка» № 3! Такого мне и во сне никогда бы не привиделось.

Он неожиданно схватил Яна за руку и сильно ее сжал.

— Я подойду к ней и представлюсь.

И прежде, чем их полицейский страж смог как–то отреагировать, он уже рысью бежал через всю стоянку, снуя, как челнок, между припаркованными марсолетами, и в мгновение ока исчез из виду. Фараон выругался в бессильной ярости и ткнул Яну под ребра дулом своего пистолета.

Мгновеньем позже Эл снова появился, у самого входа в небольшое здание конторы, в котором теперь находилась Николь, беседуя с Ричардом Конгросяном. Эл отворил дверь и протиснулся внутрь.

* * *

— Но я никак не могу играть для вас, — говорил Конгросян, когда Эл открыл дверь конторы. — Очень уж неприятный от меня исходит запах! Вы слишком близ ко мне стоите — пожалуйста, Николь, дорогая, отодвиньтесь подальше Христа ради!

Конгросян сам отпрянул от Николь и, заметив Эла, произнес, взывая к нему:

— Почему вы так долго тянете с демонстрацией своих развалюх? Почему нам нельзя стартовать без всякого промедления?

— Прошу прощения, — произнес Эл и повернулся к Николь. — Меня зовут Эл Миллер. Я заведующий этой стоянкой.

Он протянул руку Николь. Она не обратила внимания на этот его жест, но стала выжидающе не него смотреть.

— Миссис Тибо, — продолжал Эл, — пусть этот человек улетает с Богом.

Не задерживайте его. Он имеет право эмигрировать, если ему так этого хочется. Не превращайте людей в бессловесных роботов.

Это было все, что ему удалось придумать. Больше ему нечего было сказать. Сердце его учащенно билось. Насколько все–таки неправ оказался Люк. Николь была невообразимо прекрасна; вблизи она подтверждала все, что он видел в ней раньше, когда ему посчастливилось видеть ее мельком издали.

— Это не ваше дело, — отрезала Николь, обращаясь к нему.

— Нет, мое, — горячо возразил Эл. — В самом буквальном смысле. Этот человек — мой клиент.

Теперь и Чик Страйкрок обрел голос.

— Миссис Тибо, это такая честь, такая невероятная честь… — голос его дрожал, ему явно не хватало воздуха, чтобы закончить начатую фразу.

Кончилось тем, что он отошел от Николь, не в силах сказать ей еще что–либо. Как будто он был самым решительным образом ею отвергнут. И чувствовал себя при этом премерзко.

— Я человек больной, — промямлил Конгросян.

— Возьмите Ричарда с собою, — велела Николь высокому полицейскому чину, стоявшему с нею рядом. — Мы возвращаемся в Белый Дом.

Элу же она сказала:

— Ваша стоянка может продолжать функционировать. Не исключено, что когда–нибудь в другой раз мы и…

Она поглядела на него без какого–либо гнева во взоре, хотя, и без какого–либо интереса.

— Отойдите в сторону, — приказал Элу высокий, весь в сером, полицейский чин. — Мы уходим.

Он прошел мимо Эла, ведя Конгросяна за руку, решительно и невозмутимо. Николь следовала в нескольких шагах за этими двумя, засунув руки в карманы своего длинного пальто из леопардовой шкуры. Теперь виду нее был какой–то печальный, она плотно сомкнула губы, полностью уйдя в свои мрачные думы.

— Я человек больной, — промямлил еще раз Конгросян.

— Можно взять у вас автограф? — вдруг спросил у Николь Эл, повинуясь неожиданно возникшему импульсу, какому–то бессознательному капризу.

Бессмысленному к тщетному.

— Что? — Она озадаченно посмотрела на него.