Мир пауков. Маг. Страна призраков - Колин Генри Уилсон

Процедура не сопровождалась взволнованным перешептыванием; здесь все слишком хорошо сознавали важность момента. Не было даже телепатической связи. Воздух же был наэлектризован радостным волнением.

Наблюдая за очередью, Найл мысленно себя поздравил. Путешествие в Страну Призраков оказалось не напрасным. Эти люди безусловно достойны лучшей доли. Многие из них впервые ощутят у себя на лицах солнце, почувствуют, как треплет волосы ветерок. Щеки утратят бледность подземных узников и покроются румянцем. А когда это случится, то, может, пройдет и бесплодие.

Началась церемония вручения. Двое мегов вынесли на сцену и установили возле карвасидова трона полированный ларь на ножках, полный перевязанных ленточками грамот. На сцену поднялся Герек и встал у ларя. Тифон, вынув из кармана бумажный свиток, зычным голосом актера возвестил:

– Первый приз вручается майору Бальтигару, нашему уважаемому новатору мэру!

Мэр, судя по дружным аплодисментам, пользовался популярностью. На одном из экранов появилось его лицо с довольной, слегка нервозной улыбкой. Герек вручил ему вынутую из ларя грамоту. Мэр же пал перед троном на колени и пылко прижал губы к руке карвасида. На одном из экранов отобразилась милостивая улыбка правителя, на другом затылок вельможи, целующего руку с длинными ногтями. Наконец, неуклюже поднявшись на ноги, мэр сошел с другой стороны сцены.

– Лейтенант Васкон, чьи доблестные пожарные спасли за истекшее полугодие двадцать три дома!

Снова грянули дружные аплодисменты.

Васкон, пружинистым движением опустившись на колени, облобызал карвасиду длань и галантно, но вместе с тем щегольски вскочив, сошел со сцены, неся на отлете грамоту.

– Мадам Селена Хеспет!

Это относилось к спутнице мэра с необычной прической-башенкой. Ее чтили за какие-то заслуги перед женщинами города. Она трогательно зарделась и, преклонив колена для поцелуя, благоговейно застыла, в чем виделась некоторая наигранность: дескать, жизни не пощажу.

Волнение Найла, вначале было утихнув, вновь ожило при мысли, что рано или поздно ему неминуемо придется предстать перед карвасидом. Хотя, казалось бы, откуда эта предательская слабость в ногах? Перед выступлениями он никогда не тушевался, а уж чин правителя города и вовсе ставил на этом крест. Тем не менее щеки у него горели, а в зале стало вдруг душно. От одного лишь вида этого невозмутимого экранного образа гулко стучало сердце.

Причиной тому была, очевидно, атмосфера восторженного поклонения. Найл, сконцентрировав волю, попробовал ей воспротивиться, но тщетно. Эх, жаль, что перед уходом не захватил с собой медальон.

С каждым новым взрывом аплодисментов он чувствовал себя все ничтожней. В горле до шершавости пересохло; сейчас бы хоть глоток воды. Но из напитков было лишь вино на столике по соседству. Найл, взяв украдкой бокал, со стыдом увидел, что рука дрожит. Поднося бокал к губам, он исподтишка огляделся: не смотрит ли кто. За что и поплатился: вино пошло не в то горло, и Найл закашлялся.

Попытка заглушить судорожный кашель носовым платком тоже не удалась – он лишь расплескал красное вино по белой тунике. Ловя сочувственные взгляды, Найл поспешил вернуть бокал на стол: не ровен час, прольется еще. Стыд и срам. От натуги заложило уши, и внезапно и зале словно отключили звук.

В результате – что удивительно – он как будто очутился под водой. Аплодисменты при этом не прерывались, но зазвучали приглушенно, словно за стеной. Вскоре это прошло, и слух восстановился. Однако нервозность за эти несколько секунд глухоты схлынула.

Суть ясна. Он просто прервал телепатический контакт, на время отстранился от аудитории с ее верноподданническим угаром.

Однако теперь, втянувшись повторно в шквал чужих эмоций, Найл старался внутренне держать дистанцию. Словно некий спасительный скептик, пробудившись в нем, взирал на пафосное действо со снисходительным презрением.

Чувствовалось, капитан, следивший за Найлом бусинами затылочных глаз, уловил эту перемену настроения. Сам он тоже испытывал нечто подобное – получается, его зачарованную неподвижность Найл истолковал ошибочно. На все это низкопоклонство он, как и Найл, взирал с некоторым сарказмом.

Лицо Мага на экране смотрелось совсем по-другому. Черты его, еще минуту назад казавшиеся исполненными благородства и внутреннего достоинства, теперь выдавали основанное на эгоизме самодовольство. Да и морщины эти – не следы лишений, а просто отметины капризного, тираничного брюзги.

Так что же произошло? Что за чары заставляли видеть Мага («карвасидом» пускай его именуют подданные) как некое божество? Неужто те же самые, что придают здешним женщинам магнитящую привлекательность?

Найл решил проверить: расслабился и открыл свой ум бушующим вокруг телепатическим волнам. Секунда коробящего неприятия, и вот он вновь восторженно ощущает вокруг себя этих радушных, дружелюбных людей, считая за честь присутствовать на званом рауте, где великий карвасид соблаговолил явить себя народу. И разве не само собой разумеется, что он, великий благодетель, обожает своих подданных, точно так же, как они горят любовью к нему. И недавнее подозрение, что Найл имеет дело с шарлатаном, казалось теперь ересью.

Потрясающе. Оказывается, зная секрет фокуса, представление о Маге можно менять волевым усилием. Вот перед тобой жестокосердный манипулятор, а вот – сердобольный отец своего народа. Вот ведь как умственная установка способна влиять на восприятие.

Изменилось и представление о присутствующих. В одном состоянии дамы здесь смотрелись вдохновенными красавицами, а мужчины – все как один доблестными, честными храбрецами. Но стоило сменить ракурс, как женщины вдруг представали тщеславными пустышками, а мужчины – напыщенными глупцами.

Нет уж, лучше держать дистанцию. Так и приятнее, и наверняка полезнее – все равно что приток свежего, трезвящего воздуха в этом угаре наигранности и приторного лицемерия.

И тут его посетила одна неуютная мысль. Рано или поздно ему все равно предстоит встретиться с Магом. Будучи подлинным мастером телепатии, мысли Найла он наверняка сможет считывать без труда. Оказавшись в свое время в городе пауков, скрывать от них свои думы Найл научился довольно быстро. Но одно дело пауки, которые в пустые умы своих слуг особо и не заглядывали, и совсем другое – Маг, искушенный во всех тонкостях этой науки. С ним так просто не сладишь. А значит, лучше пока слиться с восторгом его верноподданных.

И, словно в какой-нибудь бассейн, кинулся в царящую вокруг атмосферу праздничного единения.

Времени для осмысления происходящего было вполне достаточно. Церемония награждения продолжалась. Высший свет постепенно сменился цеховиками, достигшими новых рубежей производительности труда. Получили повышение несколько рабочих-передовиков, один, удвоивший свои показатели, так и вовсе получил жилье на первом уровне. Восторг у него был такой, что зал, растрогавшись, дружно его приветствовал; Маг и тот благодушно улыбнулся. Следом за ним первого уровня была удостоена рабочая-обувница, отдавшая производству двадцать лет самоотверженного труда.