Корни - Алекс Хейли

– Амос, подожди-ка, – осторожно перебил его Том. – Правильно я понял, что приходят новости, но никто не говорит, а только щелкает?

– Да, сэр, мистер Том. Эта штуковина щелкает, как большой сверчок. Мне так кажется, что агент на вокзале как-то составляет из этих щелчков слова, пока штуковина не умолкает. А потом выходит и рассказывает белым людям, что узнал.

– И зачем это белым людям? – удивилась Матильда. – Господь сам все укажет!

Глядя на Амоса, она сияла почти так же, как и Киззи-младшая.

Амос явно расслабился и уже самостоятельно решил рассказать им о другом чуде.

– Мистер Том, а вы никогда не были в железнодорожных мастерских?

Том уже решил, что этот молодой человек, с которым его сестра наконец-то собралась прыгнуть через щетку, ему нравится. Он умел себя вести, был искренним и надежным.

– Нет, сынок, не был, – ответил он. – Мы с женой обычно ездим мимо этих мастерских, но внутри мне бывать не приходилось.

– Ну так вот, сэр, я ношу туда еду на подносах – из отеля в двенадцать разных мастерских. И я знаю, что самая загруженная – это кузнечная. Они там выпрямляют здоровенные поездные оси, которые погнулись, и чинят всякое другое. А еще делают разные детали для поездов. Краны там, словно бревна, до самого потолка. И там работают двенадцать, а то и пятнадцать кузнецов, и у каждого есть ниггер-помощник, который орудует кувалдой, – я такой никогда в жизни не видел. А печи там такие огромные, что туда две или даже три коровы поместятся. И один ниггер-помощник говорил мне, что каждая их наковальня весит восемь сотен фунтов!

– Ого! – присвистнул Том. Слова Амоса явно произвели на него впечатление.

– А сколько весит твоя наковальня, Том? – спросила Ирена.

– Около двухсот фунтов – и не каждый ее поднимет.

– Амос, – воскликнула Киззи-младшая, – ты еще ничего не рассказал про твой новый отель!

– Ну это, конечно, не мой отель! – широко улыбнулся Амос. – Хотел бы я, чтобы так было! Там столько денег! Господи! Вы все, наверное, знаете, что рядом недавно построили отель. Я слышал, многие мужчины просто взбесились от того, что президент железной дороги поговорил с ними, а потом выбрал для управления мисс Нэнси Хиллард. А она наняла меня. Мисс Нэнси вспомнила, как хорошо я работал в ее семье, когда она была еще маленькой. В нашем отеле тридцать комнат и шесть туалетов на заднем дворе. Люди платят доллар в день за комнату, таз для умывания, полотенце, а еще завтрак, обед, ужин и кресло на веранде. Я порой слышу, как мисс Нэнси ругается, что железнодорожные рабочие пачкают ее прекрасные белые простыни сажей и смазкой. Но потом она говорит, что зато они тратят заработанное, то есть приносят компании дополнительный доход!

Киззи-младшая снова дернула Амоса:

– А как вы кормите такую прорву народа?

Амос улыбнулся.

– Да, это для нас дело непростое! Каждый день приходит два пассажирских поезда – один с востока, другой с запада. Идут через Маклинсвилл или Хиллсборо. Кондуктор дает в отель телеграмму, сколько у него пассажиров и персонала. Когда поезд прибывает на наш вокзал, скажу я вам, у мисс Нэнси уже все выставлено на длинных столах, горячее и дымящееся. А мы, помощники, с ног сбиваемся, чтобы всех накормить! Обычно у нас есть перепелка, ветчина, куры, кролики, говядина, разные салаты и все овощи, какие только вы знаете. И целый длинный стол, где стоят одни только десерты и ничего больше! Люди выходят из вагонов, и у них есть двадцать минут на еду, а потом они возвращаются в поезд, он трогается и едет дальше!

– А еще зазывалы, Амос! – воскликнула Киззи-младшая, и все заулыбались, почувствовав ее гордость.

– Да уж, – кивнул Амос. – Мисс Нэнси очень нравится принимать их в отеле! Иногда два-три человека с поезда останавливаются у нас, и тогда я и другой ниггер провожаем их, потому что у них всегда много чемоданов – больших, тяжелых черных чемоданов, перетянутых ремнями. Мы уже знаем, что они привозят образцы того, чем торгуют. Мисс Нэнси говорит, что они – настоящие джентльмены, чистые и аккуратные. Им нравится, когда их хорошо обслуживают. И мне они тоже нравятся. Некоторые даже дают дайм или никель за то, что я несу их чемоданы, чищу обувь или еще что-то делаю! Они умываются и отправляются в город разговаривать с людьми. А после ужина усаживаются на веранде, курят или жуют табак и отдыхают или разговаривают, пока не уходят спать. На следующее утро после завтрака они вызывают кого-то из ниггеров отнести их чемоданы с образцами к кузнецу. Он за доллар в день одалживает им экипаж с лошадью, и они уезжают продавать свой товар всем придорожным магазинам в округе…

Пухленькая Киззи-младшая была просто поражена и восхищена тем, что ее Амос работает в окружении таких чудес.

– Надо же, Амос, а я даже не знала, что у тебя такая интересная жизнь! – воскликнула она.

– Мисс Нэнси говорит, что железные дороги – это самое большое достижение после приручения лошадей, – скромно заметил Амос. – Скоро железных дорог станет еще больше, потому что отдельные линии соединяются. И жизнь уже никогда не будет прежней!

Цыпленок Джордж чуть придержал загнанную, взмыленную лошадь, чтобы резко свернуть с главной дороги на подъездную аллею, но тут же дернул поводья, не веря собственным глазам. Он свернул в нужном месте, но перед ним открылась невероятная картина.

Аллея заросла сорняками. Красивый темно-желтый дом Ли стал серым, покрылся лохмотьями облезшей краски, разбитые окна были заткнуты тряпками. Крыша с одной стороны провалилась. Все поля были заброшены – за повалившимися изгородями кое-где торчали сухие кукурузные стебли.

Потрясенный и изумленный Джордж ослабил поводья, и лошадь пошагала дальше прямо по сорнякам. Вблизи картина оказалась еще более печальной. Крыльцо провалилось, ступени сгнили, хижины рабов покосились и имели совершенно нежилой вид. Джордж сошел с лошади. На дворе он не увидел ни кошки, ни собаки, ни курицы. Держа лошадь в поводу, он пошел вдоль дома на задний двор.

Увиденное там поразило его еще больше. Грузная старая женщина сидела согнувшись на обрубке бревна и перебирала зелень, бросая стебли себе под ноги, а листья в треснувший, проржавевший таз. Джордж подумал, что это мисс Малица, но как же она изменилась! Невероятно! Он окликнул ее – слишком громко в царящей вокруг мертвой тишине.

Мисс Малица бросила зелень, подняла голову, огляделась, увидела его, но он не понял, узнала ли она его.

– Мисс Малица!

Джордж подбежал ближе, но резко остановился, видя, что она все еще его не узнает. Она прищурилась, чтобы разглядеть получше… Потом ахнула, оперлась рукой на бревно и тяжело поднялась.

– Джордж… Это тот парень, Джордж!

– Да, это я, мисс Малица!

Джордж подошел к старой женщине и крепко обнял ее, чуть не плача.

– Господи, парень, где же ты был? Раньше ты всегда был здесь!