Ореховый посох - Джей Гордон

— А здесь мне куда нужнее хорошее вино, чем чистая одежда, — сказала Сантель своей лошадке и с удовольствием отпила еще. — Хотя от красивого хрустального бокала я бы, пожалуй, не отказалась. — И она хрипло засмеялась.

Вино согрело ее, и она почувствовала, что все-таки, наверное, сумеет через два дня добраться до дому, несмотря на довольно сильный жар. Аккуратно заткнув бутылку пробкой, она сунула ее в сумку и только тут заметила, что в зарослях что-то шевелится.

Сняв с плеча небольшой лук, предназначенный для охоты в лесу, Сантель вложила стрелу и, осторожно обойдя лошадь, спряталась за нее, надеясь, что не привлекла внимания того, кто там промелькнул среди деревьев, чуть выше по склону. Прищурившись, она всматривалась в лесную чащу, но пока больше ничего разглядеть не могла. Она открыла глаза и чутко прислушалась. Ни звука.

— Что за чертовщина! Или мне померещилось? — горестно вздохнув, шепнула Сантель лошадке.

Она хотела уже снова закинуть лук за спину, но тут буквально затылком почувствовала, как тот, кто прятался в чаще, пересек тропу у нее за спиной.

— Великие боги! — воскликнула она, натягивая тетиву.

Снова что-то шевельнулось — на этот раз справа от нее, потом — слева и чуть выше но склону. Сантель затаила дыхание. Да они тут повсюду! На нее явно кто-то охотится!

Тщетно пытаясь как следует прицелиться, она попыталась криком вызвать невидимого противника на открытое место.

— Эй, вы там, выходите! Давайте решим дело как взрослые люди!

В зарослях опять кто-то завозился — сперва позади лошади, а потом на склоне холма. Сантель присмотрелась внимательнее и почувствовала, как по спине у нее поползли мурашки, а волосы на голове встали дыбом.

«Они у меня за спиной!» — но поняла она это слишком поздно. И в душе вновь возникла та давно знакомая ей опустошающая душу уверенность, что они следовали за нею по пятам после каждой ее беспечной и, увы, слишком дорогой ошибки.

Да, таких ошибок она прежде себе никогда не позволяла!

Сантель резко обернулась, чтобы встретиться с противником лицом к лицу, и с пронзительным криком выстрелила прямо в него. Но враги уже обступили ее со всех сторон.

* * *

Марка разбудило яркое солнце, светившее прямо в окно. Он резко оторвал голову от подушки и, приподнявшись, осмотрелся. Где это он? Нервное ощущение грозящей опасности вновь охватило его. Он с тревогой оглядел незнакомую комнату, ища глазами светло-серую полоску, потом, немного успокоившись, вспомнил все, что произошло с ним за последнее двоелуние. Блэкстоун, схватка со смертью, Габриель О'Рейли, долгожданная встреча со Стивеном — воспоминания сменяли друг друга, точно сцены некоего спектакля.

Но здесь, в безопасности, лежа рядом с Бринн, Марк хотел бы забыть обо всех трудностях и невзгодах, выпавших на его долю. Он был рад, что сама его память старается смягчить этим утром столь тяжкие воспоминания.

Стараясь не разбудить Бринн, он снова улегся и стал смотреть на нее. Она лежала на боку, спиной к нему, своим правым плечом загораживая от него солнце, и контуры ее тела были, казалось, обведены золотистым ободком. Его спящая возлюбленная в эти мгновения была так прекрасна, что у него перехватило дыхание.

Марк притянул Бринн к себе; она перевернулась, и солнечный свет, скользнув по ее обнажившейся груди, на мгновение ослепил его. Он провел рукой по ее плоскому мускулистому животу и принялся поглаживать Бринн, как кошку. Все еще сонная, она лениво шевельнулась под его ласковыми пальцами, и он отбросил пышные пряди ее волос, разметавшихся по плечам, открывая грудь. Бринн легонько вздохнула и с закрытыми глазами потянулась к нему. Марк воспламенился мгновенно. А ее нежные ловкие пальцы уже поддразнивали и ласкали его, и он, сгорая от любви, наклонился и прильнул губами к ямке у основания шеи, проведя языком по нежной коже.

Бринн приоткрыла глаза и улыбнулась.

— Ждешь разрешения? — прошептала она, проводя рукой по его крепким ягодицам. — По-моему, ты его давно уже получил, а?

Она потянула его на себя, нежно поцеловала, и Марк совершенно потерял голову. Он просто тонул в ее нежности, которая, точно живительная влага, вливалась в его тело. И когда их неторопливая, почти ленивая любовная игра завершилась вспышкой восторга, одновременно испытанного обоими, он как будто оглох, столь сильным оказалось это надолго захватившее его ощущение.

Оно оказалось почти столь же неожиданным для него, как и вся минувшая страстная ночь. Марк поморгал глазами, пытаясь приспособиться к яркому свету, заливавшему крохотную комнатку. Бринн, улыбаясь, как довольная кошка, перевернулась на живот, натянула повыше одеяло и, похоже, опять задремала.

Прошлой ночью они прямо-таки неудержимо рвались навстречу друг другу; их объятия были такими настойчивыми и яростными, что напоминали поединок. Окутанные темнотой, лишь на ощупь чувствуя друг друга, спутав ноги, переплетя пальцы рук так, как насмерть сплетаются корнями деревья, они одновременно достигли наивысшей точки наслаждения, похожего на мощный, внезапно вырвавшийся из-под земли фонтан, и чувства их были тем сильнее и острее, чем отчетливее они сознавали, что чуть не погибли среди этих заснеженных гор.

Теперь они испытывали необычайное облегчение, ибо наконец-то вновь обрели друг друга, и страх, ибо понимали, что уже утром вновь окажутся перед лицом того зла, которое угрожает разрушить оба их мира.

Марк не мог даже представить себе, что после такой ночи они смогут вновь испытать ту же страсть, но утро доказало ему, как сильно он их обоих недооценивал. Прошлой ночью они не просто лихорадочно занимались сексом, стремясь хоть ненадолго забыть об этих днях, наполненных тревогой и страхом, и порадоваться тому, что остались живы; нет, прошлая ночь принесла им нечто значительно большее, полностью изменившее их обоих.

И теперь Марк улыбался, понимая, что все сильнее влюбляется в эту прелестную женщину — да что там, уже влюбился! Он улыбался, потому что прошлой ночью обнимал ее очень крепко, яростно занимался с ней любовью, а потом уснул с нею рядом, в этой вот постели, и утром оказалось, что она никуда не исчезла, что она по-прежнему с ним рядом.

Реакция Бринн на внезапное появление Марка тоже о многом свидетельствовала. Когда он вошел в хижину, она вскочила с пола, где точила о брусок свой охотничий нож, всех растолкала и с разбегу повисла у него на шее, то плача и утыкаясь куда-то ему за ухо, то заглядывая ему в глаза и словно пытаясь убедиться, что это действительно он, что он больше не исчезнет и не оставит ее одну.

Охваченная радостным восторгом, Бринн совсем позабыла о ноже, который по-прежнему сжимала в руке, и у Марка то и дело возникала тревожная мысль, что она запросто может отхватить ему ухо или нечаянно пырнуть его в спину. И теперь, глядя ей в лицо, прикрытое упавшими на него густыми светло-каштановыми прядями, он шептал:

— Ах ты, моя девочка, красавица моя, моя сексуальная маньячка, моя боевая подруга, отлично владеющая клинком!..