ВПЗР: Великие писатели Земли Русской - Игорь Николаевич Свинаренко

пьешь пиво, смотришь на берега, тебя подвозят к деревне.

– Неужели причал есть в деревне?

– Нету. На лодке тебя снимут! Лодки к теплоходу выезжают обязательно – встретить кого, посадить, рыбу продать. Лодки сразу выскакивают! Событие какое – пароход! Это ж не каждый день, а раз или два в неделю. Праздник… А зимой – от Красноярска самолетом, Як-40 или Ан-24, час сорок до Подкаменной Тунгуски, а дальше пятьдесят минут на «восьмерке» (Ми-8), она по четвергам летает.

– Вот так в тайге жить и все там самому делать, по снегам пробираться, – у тебя, наверно, подготовка, как у десантника.

– Сейчас здоровье уже не то. Но тогда, в лучшие годы, я спортивно себя чувствовал.

– А в твои годы уже надо завязывать с этим, да?

– Теперь другой стиль. После сорока выбираешь, где напрячься, а где нет, где себя беречь. Уж так по тайге не шарахаешься…

– А когда уж нет здоровья, что потом с охотником?

– Потом – старость, деревня, пенсия, огород… Старики там очень сильно болеют, потому что климат тяжелый, перепады давления очень серьезные… Это все печально. Когда тебе годков уже много, становишься заложником вот этой ситуации. Жизнь – суровая штука, и, когда старость надвигается, о счастье вопрос не стоит.

Охота

– Скажи-ка, Миша. А не жалко тебе зверей убивать?

– Банальный вопрос.

– Конечно.

– Жрешь курицу, носишь ботинки из кожи? Тогда молчи, за тебя другие убивают, это еще циничнее. Охота – это образ жизни. Там убийство – это одна тысячная тех дел, которые ты делаешь, – по времени, по объему.

– Да я пошутил. Стреляй себе! Убивай, радуйся! Но это очень интересно, что ты так завелся. Скажи, пожалуйста, а каких ты вообще там зверей добываешь?

– В основном соболя, белку. Еще там росомаха, медведь, лось, олень, глухарь, тетерев, рябчик. Медведь – он и на шкуру идет, и на еду, на блесны… Но главное в медведе то, что он – враг, не убьешь его, он тебя потом на уши поставит.

– А чем же он тебе враг?

– Ну, он же избушки разоряет. Залезет, разворотит там все, сожрет все, что можно.

– Ты сколько завалил медведей?

– Ой, ну мало. Не будем даже говорить об этом. Вот Генка Соловей – тот до хрена завалил медведей. А мне с моими цифрами смешно говорить.

– А как выглядит процесс охоты? Ходишь по лесу и стреляешь все, что попалось?

– Нет, у каждого свой участок, с закреплением, охотовед в районе оформляет.

– За взятки?

– Ничего не надо. Хочешь взять участок – это даже приветствуется.

– Сейчас есть пустые участки?

– Да сколько хочешь, – пожалуйста! Можно брать. Только это далеко, за Братском. Там речки горные, труднопроходимые… Не каждый пройдет.

– Сколько ты за одну соболью шкурку выручаешь?

– В среднем 1000 рублей.

– Если взять за зиму 1000 соболей…

– Тыщу? У нас хороший охотник 100 соболей добывает. А бывает, что 15 добудешь. Отсюда надо вычесть расходы. Горючее, ружья, патроны и так далее. Это чуть меньше половины, если считать со 100 соболей. А допустим, ты покупаешь новый «Буран»… В общем, чтоб жить там, хватает. А если ты выездной человек? Приехал в Красноярск, в Москву, прошел по редакциям, посидел с друзьями… Все вылетает сразу.

– Соболя ты в глаз бьешь?

– Ну, во всяком случае – в голову.

– Ружья какие у тебя?

– Тозовка калибра 5,6 и дробовик-вертикалка – ИЖ-27. Но стрельбы там немного. Только первые две недели бьешь соболя. А потом наваливает столько снега, что собаки не идут, а плывут: глубина – метр и больше. Охота заканчивается, и дальше только ловушки. Собственно, труд охотника заключается в прохождении путиков – дорожек, на которых расставлены ловушки. Проверяешь их и обслуживаешь. Нужны ноги и терпение. А еще здоровье и крепкие нервы.

– По сути, это прогулка по свежему воздуху.

– Да, бесконечная прогулка по свежему воздуху.

А это из его стихотворения:

Охота…

Я люблю, придя шатаясь,

С горячими сосульками на лбу,

Сняв тозовку, ввалиться, спотыкаясь,

В холодную и тесную избу.

Там печки неохотная работа,

И в полутьме тяжелый куль с крупой

Сбивает шапку, мокрую от пота.

Под тонкой и прозрачной скорлупой

Люблю фитиль в пылающей короне,

Капканов беспорядок на полу,

Стук льдышки в чайнике и шорох в микрофоне

Холодной рации, вокруг трубы в углу

Распятые таежные доспехи.

Далекий, побеждающий помехи,

Переговор товарищей ночной

И русской музы строгий позывной…

Судьбы аборигенов

– А вас ведь можно сравнить с пионерами, со следопытами, которые были у Фенимора Купера. Они делали то же самое, что вы, так?

– Ну в принципе, да.

– А разница в чем?

– Они шли завоевывать, они шли за золотом. Они жили дикой жизнью, но в итоге принесли дикарям цивилизацию. А у нас – как бы наоборот. У нас в тайге это дурной тон – нести цивилизацию. Наоборот, смысл мы видим в том, чтобы раствориться в природе, чтобы стать не хуже кетов и левингов.

– Если бы по вашему принципу действовали американские пионеры, то они, наоборот, стали бы ходить в перьях, с томагавками, жили бы сейчас в ладу с природой рядом с дикарями?

– Да, конечно.

– Как талибы?

– Конечно, конечно! Хотя – поскольку мы люди русские, то у нас в результате получается нечто третье. У нас получается свой вариант.

– А ты не думал о том, что белые американцы отняли землю у индейцев, уничтожили их, споили огненной водой…

– Да они сволочи просто.

– Допустим. Но ведь и русские сделали то же самое. Помнишь эту картину, где Ермак воюет с Кучумом? Наши сибирские монголоиды – это, по сути, те же индейцы. Белые русские отняли у них землю, алмазы, золото, нефть, споили туземцев огненной водой. Как американцы. Мы фактически одновременно убивали и грабили, только они награбленные средства вложили в строительство цивилизованной страны и теперь платят деньги своим несчастным индейцам. А мы ограбили, отняли у аборигенов все, а награбленное пропили.

– Да не отнимал никто!

– Здрасте! Как не отнимали? Мы ж не покупаем у якутов алмазы, а просто забираем их в Москву, потому что наши предки отняли у туземцев землю.

– Ну а что ты хочешь, – вернуть все туземцам? Так страны не будет!

– Я не сказал, что хочу все вернуть! Ограбили – значит, ограбили, значит, так надо было. Только незачем это скрывать, незачем прикидываться целкой.

– Нет, подожди. В истории любой страны есть период освоения каких-то новых земель, согласись. Погубили коренные народы не американцы и не русские, а погубил их контакт с цивилизацией. Человека из первобытнообщинного строя притаскивают в